Что, скажите, могло быть общего у таких несочетаемых типажей? Это, изъясняясь филологическим образом, все едино, что, допустим, попытаться отыскать точки соприкосновения у имени прилагательного и глагола. Замучаетесь сопоставлть, точно вам говорю!
Но – Филолог и Абрикос всегда шерстили пассажиров на пару. Такое, значит, у них было единство, и такая, в общем, вырисовывалась тут борьба противоположностей. Или – такой это был параллельный сюжет, как любил выражаться по данному поводу самолично Филолог.
А шерстили пассажиров Филолог с Абрикосом так.
Обычно вначале к несчастной жертве подходил Филолог. Он делал вокруг жертвы три или четыре предварительных разведывательных круга, и затем вступал с жертвой в специальную, заранее задуманную и старательно отрепетированную беседу, которую сам Филолог называл «репликами по ходу действия».
Ну, вы только представьте себе картину.
А еще лучше – вообразите себя несчастной жертвой.
Вот вы, только что сошедший с поезда «Москва – П-ск» или, наоборот, вот вы, изо всех своих сил стремящийся попасть на поезд «П-ск – Москва» до его отбытия, мчитесь по окутанному ночной тьмой кочковатому и ухабистому п-скому перрону. В обеих ваших руках – по чемодану, а то, может, и по два, а на вашем загривке – тяжеленный рюкзак или баул.
Представили? Тогда – воображайте дальше.
Рядом с вами, поминутно оступаясь и то и дело теряясь во тьме, семенит либо ваша жена, либо теща, либо родная мама, либо – ваши отпрыски, потомки и наследники, либо дядя по материнской линии… словом, никогда и нигде, ни в каких краях и эпохах никто еще не отправлялся в дальний путь, будучи при этом в одиночестве, без попутчиков и провожатых.
И притом никому не ведомо, отчего оно так есть.
Так оно – и все тут.
Без комментариев.
Как шесть падежей в современной русской грамматике. Хоть ты застрелись, а их все едино будет шесть, а не семь и не пятнадцать.
Да хоть бы они, те, кто рядом с вами, при этом молчали, а то ведь нет! Куда там! Отпрыски и наследники визжат, хохочут и то и дело норовят забежать куда-то вперед или остаться где-то позади, жена без умолку причитает о не выключенном ею утюге и не до конца завернутом кране, ваша теща и ваш дядюшка по материнской линии… все, достаточно, для чего писать о том, что и без писанины все прекрасно знают!
И вот вообразите себе дальше.
Вдруг из вокзальной тьмы возникает и намертво прилипает к вам некий предосудительный старикашка – Филолог.
Вам, понимаешь ли, и так окрестный свет не мил, вы и без того ошалели от несмолкаемого созвучия родных голосов, а тут еще он, этот старикашка.
– А скажите, – преграждает вам путь старикашка, – как бы мне, старому, бедному и только что приехавшему человеку выбраться из этого окаянного и невразумительного коловращения и кратчайшим путем попасть на самую главную улицу, где у вас находится центральная поликлиника, притом