Через несколько минут Людмила с дочерью сидели во дворе церкви, на лавочке. Ольга немного отдышалась и утирала слёзы. Людмила смотрела на дочь, иногда переводя взгляд на двери церкви. Через несколько мгновений из них появилась Ангелина Власьевна, направившаяся к Людмиле с Ольгой:
– Почему вы здесь? Служба ещё не закончилась.
– Ольге стало плохо, – ответила Людмила.
– Давайте поскорее вернёмся внутрь, – торопясь, сказала Ангелина Власьевна. – Нужно быть до конца.
– Мы подождём здесь, – уверенно ответила Людмила.
Вздохнув и с некоторой злобой посмотрев в глаза дочери, Ангелина Власьевна обернулась и направилась к дверям церкви. Перекрестившись, она зашла внутрь.
– Мама, – спросила Ольга, держа в руке лист, упавший с дерева, – почему те бабушки осуждали девушку?
– Не знаю, доченька. Наверное, они плохо воспитаны.
– Но как же так можно? Они не видят, что ей плохо? – с непониманием спросила Ольга, посмотрев на маму.
– Наверное, видят. Но я не знаю, что тебе ответить, – заключила Людмила. – Я не могу этого понять. Мне самой очень жаль ту девушку.
– Мама, я не хочу больше в церковь. Мне страшно там. Я боюсь.
– Хорошо, доченька. Мы больше не пойдём. Я поговорю с бабушкой.
– Спасибо мама, – сказала Ольга и прижалась к матери. Людмила обняла дочь и смотрела дальше на высокие позолоченные купола церкви, из которой, через несколько минут, начали выходить люди.
В церкви зазвонили в колокола. Птицы, сидевшие на дереве неподалёку, испугались и улетели вдаль. Ольга взглядом провожала стаю. Ритмичный звон колоколов, оповещавший о завершении службы, набирал скорости, провозглашая хвалу христианскому богу. Потом, резко оборвавшись, звон колокола оставил за собой длинное эхо, которое, как казалось Ольге, медленно затихая, распространилось на весь мир.
Одной из последних, вместе с некоторыми другими пожилыми женщинами, вышла и Ангелина Власьевна.
– Как же хорошо, что мы сегодня пошли в церковь. Такая благодать. Такая благодать, – приговаривала довольная Ангелина Власьевна. – Хоть вы и не побыли до конца, но всё же это очень хорошо. Может быть, мы теперь чаще будем ходить в церковь вместе, – заключила Ангелина Власьевна, обращаясь преимущественно к Людмиле.
– Мама, Ольге рано ходить в церковь, – со спокойствием сказала Людмила. – Ей там страшно.
Ангелина Власьевна, широко открыв глаза, посмотрела на Ольгу и наклонилась к ней:
– Оленька, чего же ты боишься? В церкви же так хорошо. Так спокойно. Столько любви и благодати.
– Не хочу, – возразила Ольга несколько резко, крепче сжав руку Людмилы, – мне страшно.
– Оленька, – начала Ангелина Власьевна, но её перебила Людмила:
– Ольге страшно.