интерес для будущих этнографов. Для России он приготовил другое впечатляющее зрелище – наводнение, которое сотрет Ленинград с лица земли. Под музыку Вагнера огромный город погрузится на дно морское и останется там навсегда, подобно затонувшим городам Атлантиды. Но сначала Гитлер должен был убить несколько миллионов жителей этого города. Для этого он окружил Ленинград своими войсками и прекратил поступление туда продовольствия. Так началась Ленинградская Блокада, которая продолжалась девятьсот дней.

      В течение этих девятисот дней одни люди умирали от голода в любое время, а другие замерзали от холода зимой, и все они видели, как умирают их дети, и в конце концов смерть ожидалась ими как лучший друг. Я надеюсь, что в моих следующих жизнях я никогда не увижу ничего подобного. Я даже не знаю – разрешено ли кому-нибудь вспоминать такие вещи, но, в конце концов, прошлое есть не более чем прошлое, поэтому в этой книге есть несколько рассказов об этом.

      В те дни наука старалась помогать людям. В Ленинграде была напечатана специальная книжечка «Как Прокормиться в Исключительных Условиях», но даже люди, которые не читали эту книгу, ели практически все.

      Особым успехом пользовался столярный клей. Если вы долго кипятили его, он превращался в желе рвотного запаха и вкуса – как я мог бы сказать сегодня – но в ту пору он был съедобным, поэтому люди, находившие его, считались счастливчиками.

      Мне было шесть. Я всегда хотел есть и не верил, что еда кончилась. Мне казалось, что моя мама и бабушка нарочно прячут еду от меня, чтобы наказать меня за плохое поведение. Поэтому я постоянно искал еду везде и спрашивал их все время – что я сделал плохого в этот раз.

      Однажды моя бабушка принесла домой огромную, чем-то набитую сумку. Она вынула оттуда две плитки столярного клея и спрятала эту сумку в кухонный шкаф. Потом она поставила клей кипятиться. Это было прекрасно, потому что я, как обычно, хотел есть.

      Почуяв запах клея, наша соседка вышла на кухню. Была уже середина блокады, и люди стали бесчувственными от голода, почти не делясь едой друг с другом, но моя семья иногда помогала нашей соседке, бывшей графине, которая когда-то сводила петербургских мужчин с ума своей красотой.

      В это раз моя бабушка промолчала, и соседка, вздохнув, вернулась в свою комнату, а моя бабушка пошла в нашу комнату по коридору. Этот коридор был очень длинный, поэтому у меня было время до бабушкиного возвращения, и я сразу полез в шкаф – посмотреть, что за еда была в сумке. Вместо еды я обнаружил какие-то деревянные предметы – грубые и различных, странных форм.

      Когда моя бабушка вернулась, я спросил ее – когда же мы будем есть клей и что за еда у нее в сумке. Этот клей не для еды, сказала она, и никакой еды в сумке нет. Я стал несчастный и не понимал, как это может быть – такой прекрасный клей и не для еды! Я подумал, что моя бабушка опять дурачит меня и сказал ей об этом. Я увидел слезы в ее глазах.

      Потом моя мама пришла с какой-то едой. Мы поужинали и легли спать. Утром