Музыка гимна закончилась. Девушка, как просыпаясь, тряхнув кудряшками, улыбнулась всем знакомой уже улыбкой и произнесла – переводчик мгновенно перевел: «Это главная музыка моей Америки. Моей страны!».
– Да мы знаем, знаем, хорошая музыка, – дипломатично подтвердил дирижёр.
– Это великая музыка, великого композитора…
– Гейл, скажите, а вам какой наш гимн больше нравится, Александрова или Глинки? – Простецки вроде так, поинтересовался Левон Трушкин.
Гейл выслушала перевод, ответила:
– Мое мнение нельзя брать за основу, господа, я жительница другой страны, и у меня, как это сказать… еще мало жизненного опыта. И у нас с вами всё другое, разное: уклад, традиции, обычаи, политическая структура и формы, менталитет… Всё другое. И песни, и музыка… Но одно есть, наверное, общее – у нас и у вас есть своя Родина. У каждого своя. У нас Америка. Великая страна Америка! У вас своя родина: большая и великая Россия. Да! Правильно я говорю?
– Да-да, Гейл, Россия! – тоном конферансье на праздничном вечере, подтвердил старший прапорщик Хайченко.
– Не разгаданная сказка… – с явной ухмылкой, не громко, тотчас уточнил язва Кобзев. Но под укоризненным взглядом старшины оркестра, всё же поправился. – Ну, Русь, я же говорю! Россия!
– Йес, йес!
– Да-да, Гейл!
– И мы, американцы, любим свою страну, гордимся ею. Гордимся, что живем в стране равных прав и возможностей… – барабанил перевод капитан.
– У нас тоже демократия теперь… – попытался было шагать в ногу подполковник Запорожец.
– Была! – эту шпильку вставил, конечно, всё тот же Кобзев.
– А у вас, между прочим, Гейл, расизм, нарк… – голосом своей тёщи, начал было перечислять пороки американского образа жизни Лёва Трушкин, но его перебили.
– …И вмешательство в политику других стран, кстати. Ирак, например, последнее… – почему-то обиженным тоном подлил масла в огонь и Чепиков.
Гейл, не понимая вызов и некоторую холодность звучащие в интонациях вопросов непонятного языка, недоуменно закрутила головой от музыкантов к переводчику и обратно: ну же, ну, капитан, что они говорят, что там случилось!..
– Стоп-стоп-стоп! – прерывает возникший было диспут дирижер. – Стоп, господа, стоп! Прекратили, товарищи, я сказал, дискуссию. – Гневно рубит подполковник рукой воздух. – Ты это, капитан, не торопись тарахтеть там, подожди, не переводи