– Сдается мне, – задумчиво протянул кассар, – что тебя раньше не пороли. Это действительно так?
Митька мрачно кивнул. Ну, были, конечно, шлепки в детском саду, но ведь это же не считается. А вот чтобы так… Отец, пока жил с ними, рук не распускал. Мама раньше, бывало, грозилась ремнем, но дальше обещаний и слез дело не шло. Она то и дело вздыхала, что без твердой мужской руки из него, Митьки, вырастает нечто ужасное, и что он пользуется ее слабым здоровьем и мягкостью. Что бы она теперь сказала? – с совершенно неуместной сейчас иронией подумалось ему вдруг. Вот она, суровая мужская рука, помахивает в воздухе гибким прутом.
– Да, тяжелый случай, – кивнул кассар. – Но делать нечего, тебе придется многое познать. А ну-ка, иди сюда.
На ватных, совершенно негнущихся ногах Митька приблизился к хозяину.
– Ложись на лавку, лицом вниз, – велел тот. – Руками держись за край. Я не собираюсь привязывать тебя, не хочется возиться. Но имей в виду – сопротивление означает повторение порки с самого начала.
Митька тяжело опустился на узкую скамью, ощутив животом теплое, гладко отполированное дерево. Послушно сжал ладонями край лавки, зажмурил глаза. На миг вспыхнула в сознании соблазнительная мысль – вскочить, броситься с криком на эту дикарскую сволочь, врезать ногой в пах – и пускай горит все синим пламенем. Пускай потом хоть топор, хоть яма… с ждущими поживы бурыми муравьями… Он закусил губу и опрометчиво решил, что уж криков из него кассару не выжать.
…Митька не сразу сполз с лавки. С трудом разжал пальцы, намертво, казалось, вросшие в дерево. Все лицо его было в слезах, он тяжело дышал, и воздух со свистом втягивался в легкие. Порка кончилась, но боль осталась – упорная, безжалостная, жгущая. Сколько это еще продлится? – подумал он мрачно. Потом опустил взгляд и густо покраснел.
Харт-ла-Гир понимающе усмехнулся.
– Ну что, узнал, как оно бывает? И не реви, поболит и перестанет. Ты получил свой первый урок, и чем лучше ты его осмыслишь, тем реже придется тебя сечь. Кстати, сейчас можешь поесть. И побыстрее – тебе еще многому предстоит сегодня научиться, а времени у нас с тобой мало.
8
К подъезду, смрадному, темному, в осколках стекла, привыкнуть было тяжело. Ну и квартирку подыскал ему Магистр! Хайяара начинало мутить еще на подступах к дому. Сперва, увидев это, он едва не врезал здешнему колдунишке. От души, “копьем воли”, когда собранная в единую тугую нить живая сила разрезает не только видимую плоть врага, но и ломает его геллглу – внутренний стержень, на который нанизаны души. Ну, или хотя бы взять мерзавца за шиворот и прибавить ему немножко “счастья” – бумажек этак на пять-шесть. Однако приходилось сдерживаться. Здесь – это не там, и смешно было бы претендовать на дом, подобный оставленному в Олларе.