Эта змея чем-то напоминала ту, из Хвостовки, только покороче, да к тому же полосатая – темные кольца чередовались со светло-серыми. Прямо как зебра, неприязненно подумал Митька. А змея, повернув к нему приплюснутую, с грецкий орех головку, внимательно посмотрела на него, затем неторопливо заструилась обратно, под камни, в свою щель.
– В этой змее, – равнодушным тоном сообщил кассар, – живет дух, покровительствующий дому. Посему каждое утро полагается наливать ему в миску молока, произнося установленные слова из древнего гимна. В дальнейшем это будет твоей обязанностью.
Митьку передернуло. Вот только для полного счастья не хватало перед гадюкой выкаблучиваться… А вдруг еще и ужалит? Но он понимал – спорить бесполезно. Во-первых, здешние дикари наверняка на полном серьезе верят во всяких духов, богов, демонов, и потому заискивают перед ними. Во-вторых, Харт-ла-Гир, похоже, не из тех, с кем вообще спорят.
А тот, не обращая на него ни малейшего внимания, уселся за стол и, казалось, о чем-то глубоко задумался. Потом вдруг сердито рявкнул:
– Ну!
– Вы чего? – машинально спросил Митька, тут же опасливо прикусив язык.
– Как чего? – удивился кассар. – Давай, служи мне. Миски вон там, слева, ложки в верхнем ящике, хлеб в том ларе, что повыше. Суп уже готов, нальешь вон тем черпаком. Да, именно в эту миску, с зеленой каймой.
Пришлось покрутиться. Митька, то и дело путаясь в здешнем хозяйстве, кое-как все же наполнил миску супом и поставил ее перед кассаром. Вынул огромную, с локоть в поперечнике, душистую лепешку, поискал было глазами нож, чтобы нарезать, но такового не обнаружилось.
Харт-ла-Гир понял его недоумение.
– Только дикие варвары разделяют ножом дар богов, хлеб. Правильные люди ломают его руками, вот так, понял? И постарайся поскорее избавиться от своего невежества, не то будет плохо. Овощи достань из подпола, вон, видишь, люк?
Митька суетился, доставал и мыл овощи, ломал хлеб, переливал суп из котелка в глиняный горшок, и все ждал, когда же предложат позавтракать и ему. Живот сводило от голода, вчерашний ломоть хлеба казался сейчас не больше крошки, и невыносимо было смотреть, как медленно и с достоинством кушает хозяин.
Наконец он не выдержал:
– А… а как же я? – стыдясь своих искательных интонаций, выдавил он из пересохшего горла. – В смысле, что и мне… тоже бы…
– Есть хочешь? – понимающе усмехнулся Харт-ла-Гир. – Да ты, я смотрю, совсем дикий.