Так как я был сытый, вспомнил про маму. Отдавая меня, она положила в мои вещи фотографию. На ней она со своим папой, моим дедушкой Ефимом, посерединке я, а сзади, очевидно, стоял отец. Но он почему-то был отрезан – видно было один костюм и то кусочек. Основание фотографии было картонное, а задняя сторона заклеена бумагой. Как-то, разглядывая фотографию, я заметил, что бумага надорвалась, а под ней что-то написано. Отрываю, читаю, а там адрес моей мамы: Краснодарский край, станица Белореченская, до востребования.
Все, нужно срочно ехать. Поговорить с бывалыми ребятами, накопить побольше денег, по возможности найти попутчиков или компаньонов и дождаться лета. Копить деньги мне было просто, но страшно. Нужно было ночью пробраться в комнату, где спал отец с хозяйкой. Вытащить их из отцовских карманов, немного. Ужас был в том, что в комнате была икона и горела лампадка. Боженька с нее следил за мной. Я видел, как зрачки двигались в мою сторону, куда бы я ни уползал. Но по тому, что отец ни разу не хватился, видно, боженька меня и хранил. Не зря в народе говорится: не согрешишь – не покаешься, а не покаешься – не спасешься.
Денег у отца было немерено. Война не всем приносила горе. Видно, человек так устроен, что выживает он в любой ситуации и любыми методами. Военные всегда пользовались привилегиями, как и сейчас. И чем выше чин, тем больше возможности использовать ситуацию. Солдаты не сидели сложа руки, занимались ширпотребом. Из разбитых самолетов делали зажигалки, посуду, ложки, разные сувениры. Их никто не мог задержать ни в лесу с дровами, ни на рыбалке, когда глушили гранатами рыбу, или на дороге в грузовике, когда возвращались с уловом. Варили вонючее хозяйственное мыло. Все эти плоды труда реализовывались и пропивались. Ведь те реальные герои, которым повезло, и они вернулись живыми, должны почувствовать заботу, радость встречи и расслабиться. Боевые сто грамм слону дробинка. Не зря ведь пели «мы приземлимся за столом, поговорим о том, о сем… Но так, чтоб завтра не болела голова».
В те времена в детдомах были настоящие сироты, у которых родителей не было по-правдашнему, и поэтому я считал, что моя мама будет очень рада, если вместо одного сыночка к ней приедут два. По этой логике моему знакомому пацану тоже казалось, что лучше иметь такую маму, чем никакой. Потом риска не было никакого: край там теплый, богатый, а самое главное мы знали: там хлеб буханками растет.
Отец эту проблему решал сам, своим методом, он понимал, что его ребенку без матери трудно. И давай мне их предоставлять одну за другой. На эти случаи мне была дана инструкция: если мама будет меня ругать или не дай бог отлупит, или что угодно просто не понравится, – все. Мое слово, и мы тут же уезжаем к другой, без проблем. На таких условиях я согласился. В одном из стихотворений так и говорилось: мамы всякие нужны, мамы всякие важны. И мамы у меня были разные. Все они старались подружиться со мной. У каждой был свой метод: одна вела душеспасительные беседы, другая хотела воспитать меня в строгости. Но где бы я ни был – или в бегах, или у следующей мамы – всегда возвращался