После полудня мистер Тримбл с большой помпой сгрузил у моих ног несколько ведер, составленных горкой.
Я отпихнула их ногой в сторону, заканчивая раскрашивать лепесток.
– Что это значит?
– Это – ваши ведра. Они больше не нужны ни на чердаке, ни на лестнице, поэтому я возвращаю их вам. Я починил крышу, и теперь она не протекает.
Я поблагодарила его, и тут с другого конца комнаты его окликнул отец:
– Вы сказали, что починили крышу?
– Да. Это было очень…
– В таком случае идите сюда. У нас еще есть время, чтобы обсудить ту статью о лилиях, которую я должен написать.
Пока они совещались, я услышала, как миссис Харви с грохотом водрузила наш ужин на стол в столовой. Я бы предпочла, чтобы она предупреждала нас об этом заранее, и тогда мы бы успевали расчистить ей место. Войдя в столовую, я переставила угощение на пол, собрала листы с образцами и сложила их стопкой поверх тех, что уже сушились на буфете. После этого я достала с полки оставшиеся от матери фарфоровые тарелки и расставила их на столе, выбрав себе ту, что была украшена цветами клубники и лютиками. Вот только перед ней опять уселся мистер Тримбл.
Нахмурившись, я поменяла свои лютики на его тюльпаны.
– Осторожнее! Смотрите под ноги!
Похоже, он был ошарашен, обнаружив сервировочную миску рядом со своим стулом, однако поднял ее с пола вместо меня и водрузил на стол.
Мы сели ужинать все вместе, втроем. Отец благословил угощение. Я взяла ломтик сухого печенья и обмакнула его в чай.
Мистер Тримбл последовал моему примеру и осторожно надкусил краешек:
– Это кушанье чрезвычайно похоже на то, которое миссис… Как, вы сказали, зовут вашу кухарку?
– Харви.
– …Харви подавала нам давеча вечером.
– Ее стряпня не отличается разнообразием – это правда, – но я всегда полагала, что моряки не придают особого значения тому, что едят.
– Не иметь выбора и не придавать значения – далеко не одно и то же.
При некотором размышлении я вынуждена была признать его правоту. Обмакнув печенье в чай, я сообщила ему:
– Зато на Рождество она готовит нам жаркое. – Во всяком случае, так было на прошлое Рождество.
Несколько минут мы ели в молчании, которое нарушил отец:
– Ты должна передать все свои записи по Ranunculaceae[16] этому молодому человеку, Шарлотта.
– Почему?
– Чтобы он мог завершить твое исследование и написать об этом статью.
Но ведь это была моя работа и моя забота. И она была ею на протяжении почти целого года. А если он прочтет мои записи, то узнает почерк!
– А почему ее не могу закончить я?
– Потому что ты скоро выйдешь замуж. Ты вложила в это исследование столько труда, что было бы сущим несчастьем допустить, чтобы твои усилия пошли