– А может, это другие ловкие ускорители – главный-то наш почвовед Усольцев все губки облизывал?.. Ну-ка, в пиджаке бумажка, я как чувствовал, дай-ка, говорю, Семен Семеныч. Тащи.
Таисия принесла телефонограмму. Они склонились над ней.
– Нет, не Кожилин, – облегченно произнесла Таисия, – не глупее же он тебя… И тут: подготовить соображения. Значит, спрашивать совета собираются. Ну?
Андриан Изотович откинулся затылком на аляповатый, нарисованный на клеенке коврик с уродливыми лебедями, сказал:
– Кто его знает, с какого боку смотреть. У них там… Да черт бы с ними, с коровами, в конце концов, коров мы других разведем, не умеем, что ли, деревней бы устоять. Ну, как… Ну, наша ведь она, правда?
– Ох, господи, уж и сама не знаю! Да как же не наша – другого и не было, кроме деревни… Сегодня через дамбу пришлось пробегать – ни одной лампочки в гирлянде Касьяна. То ли выкрутил кто, то ли побиты камнями. Касьяна-то за что заграбастали, как расхитителя, за провода и столбы?
– Расхитители! У нас все расхитителя, включая меня!.. А деревня была, ты это брось, боевая подруга! Я, может быть… – Взгляд его посвежел и заострился, к лучшему изменилось лицо. – Ах ты, язви его, на сколь же она, новая заварушка! Но ведь ненадолго? Ненадолго ведь, правда, Тайка? На таком долго, а тем более далеко, не ускачешь. – И вдруг приобнял Таисию, притиснул к груди. – Да разве мы о таком с тобой мечтали, ты хоть, кукла безглазая, помнишь что?.. Ну! Ну! Есть в тебе что-то от нашего старого? Есть, Таисия?
– Уйди-ка, уйди! В штаны водка скатилась? Андриан, отцепись, говорю! – отбивалась несильно Таисия, давно не знающая мужской ласки. – Не балуй, не маленькие, поди.
Ее сладостно-приятное притворство, похожее на давнюю игру, окрыляет.
– Дак спать зову рядышком, – воспламенено нашептывал он ей на ушко. – Че уж ты вовсе, будто чужие в последнее время…
Глава пятая
1
Утром он вышагивал упруго и молодо, весело приветствовал сельчан. Люди останавливались, удивленные поведением управляющего, долго смотрели вслед.
Не доходя до своего углового кабинета, толкнул дверь бухгалтерии, не перешагивая порог, распорядился:
– С животноводства кто, Семен Семеныч… Ну, на увольнение по собственному желанию, сразу ко мне. Я должен заранее знать, словил, куда гну?
Задойных поднял очки, спросил нерешительно:
– А Талышев – знаете?
– Уже? – теряя улыбку и слушая, как новая горечь оплетает сердце, произнес Андриан Изотович. – Жалко.
– Жалко, – подтвердил Задойных, снимая очки, протирая синими нарукавниками. – Хороший механизатор.
– Лучший, Семен Семеныч, как бы мы с ним ни собачились по делу и без, не просто хороший, – глухо сказал управляющий и, почувствовав головокружение,