– Фенелла!
Она как раз собиралась возвращаться, когда дождь донес ее имя через прибрежную дамбу. Обернувшись, она увидела над серым камнем голову Сильвестра. Он был без берета, и ветер растрепал его локоны, образовав вокруг головы ореол. В руке у него был лист бумаги, которым он взмахнул, а затем спрятал драгоценную вещь под накидку. Время от времени Энтони писал ему письма и на целый день делал друга счастливым. Фенелле он никогда не писал, но прибавлял для нее к письмам Сильвестру несколько строчек, написанных итальянским поэтом.
Сильвестр неудачно перепрыгнул через стену, поскользнулся и упал вперед, на песок. Когда юноша поднимался, он выглядел так, словно собирал себя по частям. Отряхнув свои элегантные брюки в зеленую полоску, он смущенно посмотрел на нее. Фенелла рассмеялась – она любила Сильвестра и за это тоже. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и могла смеяться, хотя и видела все в черном цвете.
– Почему ты опять стоишь под дождем? – спросил он, касаясь ее руки. – Думаешь, Энтони хочет, чтобы ты умерла?
– А ты не думаешь, что мне должно быть насрать на то, чего хочет Энтони?
Его улыбка получилась довольно измученной.
– Твои выражения заставят краснеть любого портового рабочего.
– А как иначе? – спросила Фенелла. – Я дитя верфи.
Он посмотрел на нее и, заметив, что щеки девушки мокры не от дождя, обнял ее и прижал к себе.
– У него все в порядке, Фенелла.
– Пусть идет к черту!
– Нет. – Сильвестр зарылся лицом в ее волосы. – Он должен приехать домой. Скоро.
– Но он не приедет, верно?
Сильвестр покачал головой.
– Он марширует в войске герцога Саффолкского, они идут на Париж. Они уже должны были перейти Сомму, а это письмо шло не меньше двух недель.
От ужаса ее бросило в дрожь.
– Пешком, Сильвестр? Он сражается на земле и ходит пешком? Но он же не может…
– Думаю, он может все, если считает, что должен сделать это. – Сильвестр стиснул губы.
– А убить? – спросила она. – Я так боюсь, что ему будет плохо, если снова придется убить кого-то.
– Я тоже, – ответил Сильвестр. – Но, вероятно, убийство на войне, где мужчина с оружием в руках защищает свою страну и жизнь, – это совсем другое.
– Думаешь?
– Я сам толком не знаю, – сказал он. – Говорят, что мужчина должен знать толк в убийствах, но я разбираюсь в этом примерно так же, как ястреб в игре на лютне. Ты можешь себе представить, что иногда я завидовал Энтони, поскольку он знает, каково это – убивать?
– Как ты можешь завидовать ему? Это сломало в нем какую-то часть, без которой его никто теперь никогда не сможет понять. Если его что-то и сделало калекой, так это смерть Ральфа, а не несчастный случай с его ногой.
Сильвестр задрожал всем телом.
– Ты права. Забудь о том, что я сказал.
– Я