На этот раз все было иначе. Девочке нравилось то, что она видела. Затаив дыхание Тома следила за грациозными движениями Нины Дмитриевны. Та то подносила сигарету к губам, то отнимала. На вдохе она становилась задумчива, на выдохе решительна. Тома сидела молча и боялась пошевелиться, как будто все это могло исчезнуть. Благородную тишину нарушил стук в дверь. В дверном проеме показалась дежурная. Тамара сразу же поднялась.
– Можешь подождать здесь, если хочешь.
– Не буду Вас задерживать, я и так… простите.
В спешке Тамара надевала куртку.
– Застегивайся.
Звякнула связка ключей, и Нина Дмитриевна открыла дверь, которая находилась сразу возле ее комнаты. Это был служебный вход.
Со двора хлынул морозный воздух. Нина Дмитриевна, стоя в одном халате, не спешила закрывать дверь.
– Иди, я постою пока ты выйдешь на дорогу.
– Что Вы, не нужно, я дойду, я и не в такое время ходила, – пятилась Тома. Ей не хотелось поворачиваться к Нине Дмитриевне спиной.
– Да, я понимаю, – кивнула Нина Дмитриевна, но продолжала стоять, – иди, я жду.
– А я могу как-нибудь увидеть Вас еще?
– Я дежурю сутки через трое. Приходи, когда пожелаешь.
Тома восторжествовала. Чтобы не держать больше Нину Дмитриевну на морозе, она побежала к дороге. На душе у нее было так легко и так радостно, что она и не заметила, как добралась домой.
Глава 5
В жизни Томы все оставалось по-прежнему, школа, двор, и только сутки через трое все менялось. Дни, когда Нина Дмитриевна дежурила в клинике, стали для нее важными днями, она ждала их с нетерпением. С каждым днем сверстники интересовали ее все меньше. Больше внимания она начала уделять занятиям в школе. Пока это никак не отразилось на ее успеваемости. Домой она стала приходить вовремя. Вместо того чтобы околачиваться во дворе, теперь она подолгу оставалась в своей комнате. Ей стало нравиться проводить время в полном одиночестве. Каждый раз, лежа в кровати, она думала о чем-то своем и долго не могла уснуть.
Родители с самого раннего возраста с уважением относились ко всему, что говорила их дочь. Таким образом, Тома росла ребенком, с чьим мнением считались, и чьи суждения заслуживали внимания. И Тома об этом знала. Мама всегда прислушивалась к ней, потому что она хорошо разбирается в людях. И действительно, неискренность она чуяла за версту и безошибочно улавливала в любом ее проявлении. В возрасте четырех лет по отношению к человеку, который с ней сюсюкался и проявлял всяческую заботу, она могла заявить: «Мне эта тетя (или дядя) не нравится». Все, точка. Вердикт звучал категорично и безапелляционно. Поначалу родители удивлялись, а со временем