– Вам кого?
– Мне Нину Дмитриевну увидеть, – произносит Тома еле слышно.
– Нину Дмитриевну? – удивленно переспрашивает лицо в окошке. – Вы пациентка? Как Ваша фамилия?
– Нет, я по личному вопросу, – еще тише отвечает Тома.
– Сейчас позову, ожидайте.
Прикрыв окошко, дежурная удалилась. Тома осталась ждать. Мысли перенесли ее в палату, и она представила, как туда заходит Нина Дмитриевна. У этих женщин будет возможность увидеть ее, вечером, перед сном. «Неужели я завидую им? Нет, конечно, нет! Сейчас и я увижу Нину Дмитриевну, и на этот раз не придется испытывать никаких неудобств и стыда, который я испытала в день нашего с ней знакомства!» Кроме стыда и стеснения было еще что-то третье, что-то, чего Тома еще не могла в себе понять. Это и привело ее в эти стены снова. Ей снова захотелось оказаться возле Нины Дмитриевны, в ее власти, под ее опекой. Тогда, рядом с этой женщиной ей вдруг стало на удивление спокойно. Реальность и время стерлись. Возле нее стоял профессионал. Уверенность и решительность чувствовались в каждом ее жесте, в каждом движении. И странное дело, оказавшись на гинекологическом кресле в таком уязвимом положении, впервые в жизни она чувствовала себя такой защищенной! Лежала она с закрытыми глазами. Халат Нины Дмитриевны коснулся ее ноги, затем она почувствовала прикосновение и услышала уже полюбившийся ей низкий голос Нины Дмитриевны: «Сейчас будет немного неприятно, но потерпи». Тома напряглась и зажмурилась еще больше. Ей казалось, что она вытерпит все на свете, лишь бы не ударить лицом в грязь перед этой красивой женщиной. После совершенно случайно вырвавшегося стона, она и не пикнула.
– Пожалуйста, расслабься, я уже почти закончила.
Дискомфорт, вдруг, исчез, звякнул металл.
– Вставай, одевайся.
Было это около месяца назад. Возвращаться сюда снова повода не было. Но к ее счастью, по поручению мамы она должна была кое-что передать Нине Дмитриевне. С этим и пришла. Но еще купила цветы, от себя.
– Проходите, Нина Дмитриевна сейчас к Вам выйдет, – послышался голос в окошке.
Тома оказалась в уже знакомом коридоре. Тогда он казался ей холодным и опасным. Белая, местами треснувшая плитка на стенах наводила ужас. Теперь же девочка не испытывала ничего подобного.