с платочком своим надушенным
пахнет девчонкою пылкой…
«Дребезжала ложечка в стакане…»
Дребезжала ложечка в стакане
на столе плацкартного вагона
поезда, что шел до Абакана
мимо деревенек и перронов,
мимо женщин и мужчин усталых
с сумками, бездонными, как вечность,
мимо постаментов, мимо свалок,
по пути земному, а не Млечному,
мимо старых и бесцветных стягов,
мимо полустанков и вокзалов,
мимо перелесков и оврагов,
мимо кладбищ и лесоповалов,
мимо крыш, где тонкой струйкой дыма
надвое делились жизнь и небо,
мимо рыбаков, тянувших невод,
мимо барж, причалов… мимо… мимо…
Но, не глядя в дали заоконные,
в поезде, что шёл до Абакана,
на столе плацкартного вагона
дребезжала ложечка в стакане.
«Не зови меня больше, не надо…»
Не зови меня больше, не надо,
не зови – или будет беда:
я растаю от первого взгляда,
испарюсь, как под солнцем вода,
воспарю из земного облика,
то ли тучею став, то ли облаком,
поплыву – то ли ввысь, то ли вдаль,
словно доли земной не жаль.
И оттуда, из выси той дальней,
вдруг прольюсь словно дождик печальный…
Ты подставь мне свои ладони —
нет печали светлей и бездонней.
«Ни к чему нам ветры странствий…»
Ни к чему нам ветры странствий,
поиск средств передвиженья, —
я ворвусь в твоё пространство
из пространства отчужденья.
Там глаза мне дорогие
и улыбка дорогая,
даже если там – другие,
даже если там – другая…
Дрогнут наши губы, руки
как тогда, совсем вначале,
словно не было разлуки,
словно не было печали.
Та же синяя безбрежность
высоко над головами…
И немыслимая нежность
вновь возникнет между нами.
Что теперь нам ветры странствий
и диковинные страны —
я сама твоим пространством
стану…
Пятый угол
Один… два… три… Один, два, три…
И даже есть четыре,
четыре, как ни посмотри,
угла в любой квартире.
Но если боль, как тетива,
натянутая туго,
и дышится едва-едва,
мы ищем пятый угол.
И если рядом с нами нет
подруги или друга,
в свой самый горестный момент
мы ищем пятый угол.
Наверно, в этом есть резон —
в родных пенатах
меняет угол зренья он,
тот угол пятый:
нам очевидней из него
наличье света
под небом дома своего —
своей планеты.
И потому в момент любой,
когда бывает туго,
ищите