я восходила на иные круги,
чтоб осознать и выстрадать – «Я есть!»
Чтобы понять, что солнце – незакатно,
что это я свершаю свой виток…
Всё повторяется. Всё так же невозвратно.
И не дано нам подвести итог.
«Жива. Живу. И эту жизнь приемлю…»
Жива. Живу. И эту жизнь приемлю.
И буду жить до той поры, пока
во мне – ещё не высказана – дремлет
хотя б одна строка.
«И ни о чем я впредь не загрущу…»
И ни о чем я впредь не загрущу,
и о былом не потревожу память.
В одну строку всю жизнь я умещу:
«Я к вам пришла. Уйдя, останусь с вами».
«Какая есть, такая есть, поверьте…»
Какая есть, такая есть, поверьте,
точней сказать, была, а не иначе…
Но если кто-то обо мне заплачет,
те слёзы после жизни, а не смерти.
«Какая тишь… Какая тишь…»
Какая тишь… Какая тишь
на этой боковой тропинке…
Прислушайся – и различишь,
как пробивается травинка
из-под земли, из-под камней,
лежащих в тёмном беспорядке,
из-под запутанных корней,
сквозь их разлапистую хватку,
как страстно рвётся из тенет
тонюсенькое волоконце,
чтобы увидеть белый свет,
себя явить земле и солнцу,
чтобы зелёный свой привет
нам донести такой ценою…
Лишь так из тьмы – из тьмы на свет! —
прорыв свершает всё живое.
«Я в одиночество шагну…»
Я в одиночество шагну,
как в склеп,
чтоб, отрешившись
от забот житейских,
там душу круто замесить,
как тесто
не на пирог,
а на насущный хлеб.
«Раз, по Птичьему рынку гуляя…»
Раз, по Птичьему рынку гуляя,
было это, помню, зимой,
я купила себе попугая,
привезла его в клетке домой.
Я ношу ему ветки из леса,
и по ним он так весело скачет,
и, наверное, это значит —
я учла его интересы.
Он свободно по дому летает
и садится на плечи ко мне,
ну а клетка висит на стене,
кроме ночи – всё время пустая.
Ест он зёрнышки прямо с руки
и гортанно о чём-то лопочет…
А быть может, он так хлопочет,
чтоб избавить меня от тоски.
Не беда, что повсюду крошки,
мы спокойно живём теперь,
словно не было вовсе потерь
ни в моём и ни в птичьем прошлом.
Я учу его говорить,
его имя весь день повторяю,
только вдруг на его «фьюить»
«Дорогой мой…» – неслышно роняю.
Так что если когда-то судьба
одиночеством вас испугает,
не считайте, что дело – труба,
заведите себе