Финансистка Алена была рыжей красногубой замужней любовницей самого (…)! Муж у нее был военный. В 90-е военные либо распродавали наследие советской эпохи, либо были нищими. Ее муж был нищим и не хотел ни воровать, ни уходить с военной службы в коммерцию. По этой причине она и завела себе любовника, с которым можно было ощутить всю прелесть нового времени. Несмотря на бурную личную жизнь, Алена иногда посматривала и на меня. Порой даже улыбалась и останавливалась возле моей стойки перекинуться со мной парой слов. Безусловно, она была яркой женщиной, но всякий раз, глядя на нее, я представлял себя на месте ее бедного мужа. Представлял, как встречаю поздним вечером жену, задержавшуюся на работе, наспех вытершую влажными салфетками капельки спермы с волос и одежды…
Коротко остриженная брюнеточка в очках… Имени не помню. Черт ее лица тоже не помню (помню лишь стильные очки в тонкой черной оправе), но мне хорошо запомнилось, что фигурка ее была выточена безупречно. Видимо, в финансовый отдел с неважной фигурой попасть было попросту невозможно. Она всегда мне улыбалась и, как мне казалось, ни капельки не стеснялась того, что ей приходится так часто открывать дверь с двумя нолями.
Надя… Черты ее лица были своеобразны и не могли быть однозначно причислены к образцам идеальной женской красоты, но когда она выходила из отдела и следовала в два ноля, всё в коридоре замирало. Если рядом с моей стойкой в этот момент были водители, они тут же затыкались, синхронно поворачивали головы и, сглотнув пару раз, начинали ГЛАЗЕТЬ. Надя не шла, она рисовала одним местом в воздухе тайные послания для мужчин, содержание которых каждый трактовал по-своему в меру своей испорченности.
Еще две красотки из финансового отдела улыбались мне реже остальных, поэтому о них я говорить не буду.
Начальницей финансового отдела была полноватая женщина средних лет с красивым умным лицом. Насколько я мог судить, она была единственной сотрудницей отдела, взятой на работу за мозги, а не за длинные ноги. У нее за плечами был МГУ. Отличалась она еще и тем, что значительно реже других посещала обозреваемую мной комнатку. Как мне вскоре удалось выяснить, потребность в посещении этой комнатки у нее была ничуть не меньшая, но ей было просто некогда. Ей приходилось пулей вылетать из своего отдела и буквально вышибать дверь с двумя нолями, чтобы успеть. Иногда ей везло: туалет был свободен. Но порой она впечатывалась в запертую дверь и ей ничего не оставалось делать, кроме как прыгать на одной ноге, сжимая руками низ живота и, обернувшись ко мне и поймав мой сочувственный взгляд, говорить:
– Ой, не могу! Терплю до последнего! Всё некогда! Работы куча! Ничего не успеваю! И тут как на зло! И кто же там засел? Ой, сейчас умру! – и она выжимала из себя некое подобие улыбки.
Помощница главбуха была самой маленькой и, пожалуй, самой неприметной сотрудницей бэк-офиса. Но я и на нее посматривал. Особенно, когда она приходила в