Виктора увидела соседка, тронула за локоть мать, и та медленно перевела взгляд на подходящего сына. Лицо не дрогнуло, только чуть расширились глаза, и руки скрестила, прижала к груди. А обычно она при встрече протягивала их, как бы желая уже издалека обнять сына.
– Ну вот, и слава Богу, слава Богу, – запричитала соседка, тетя Валя, кривым пальцем вытерла сухой глаз и отступила в сторону, – ладно, вы тут…, а я, Ивановна, опосля загляну, а вы тут…, – и посеменила через улицу к своему двору.
Виктор обнял мать. А она прижалась к его груди, положив руки ему на плечи и задрав голову, заглянула в глаза.
– Надолго?
– Надолго, мама, надолго. Сколько надо, столько и буду. И Наташа хотела приехать.
– И Наташа? Пойдем, пойдем в дом, – оторвалась от него и потянула за руку, – он так ждет тебя, так ждет! Что же ты, и не предупредил…
– Мама, как он?
– Он так ждет тебя, каждый день спрашивает.
– Как он?
– Заходи. Сумку поставь, куда ты её несешь?
Придержала Виктора и сама толкнула дверь в комнату.
– Павел, Витя приехал.
Виктор думал, что увидит отца лежащим в постели, но тот вдруг появился из-за матери и протянул сначала руку для пожатия, а потом резко шагнул к сыну и обнял его. Уткнулся лицом в шею сына, и вздрогнул плечами. Виктор растерялся, поглаживал спину отца и молчал, запершило в горле.
– Ну, видишь? Приехал Витя. А ты говорил…, и Наташа приедет. Вот радость то.
– Вот и хорошо, – отец распрямился, отстранился от сына и присел на стул, оказывается, он уже улыбался, – здравствуй, сына. Что же ты не предупредил? Разлетелись с сестрой в разные стороны, а мы тут с матерью гадаем, что у вас, да как.
Но Виктор невольно обратил внимание на то, как осторожно садился отец, как тень боли промелькнула на его лице. Вспомнил, что с раннего детства, сколько Виктор себя помнит, отец звал его – «сына».
– А что с нами может случится? Как вы? Что происходит? Почему вы мне подробно ничего не пишите? Пап, вы что, больны?
– Почему обязательно больны? Все нормально, всему своё время. Старость, Витя, пришла. Её, понимаешь, не ждали, а она пришла.
– Ты его, Витя, слушай больше. Хорохорится он. Ещё утром…, – махнула рукой и прижала к глазам снятый с головы платок, – не хочу говорить, сам все увидишь.
– Надолго, сына?
– Я уже маме сказал. Надолго.
– Надя. Давай на стол. Витя, не усаживайся, иди умойся с дороги, переоденься. Ты дома. За столом, как люди поговорим.
Через пол часа они уже сидели за столом. В центре стола появилась бутылка виски, а Виктор разделывал большой кусок копченого палтуса.
– М-м-м, – отец наколол небольшой кусочек и понюхал.
– Ему же нельзя, – мать с жалостью смотрела на мужа, – может быть, уберем со стола, Витя?
– Ни