– И туфельки.
– Так вот он с кого её рисовал… А говорили про Екатерину Одоевцову…
– Не «с кого» – для кого.
– Я, кажется, понял, на что намекал нам командир…
– Её родители.
– Режиссёр – мастер придумывать ситуации…
– …И реал-лидер – мастер разрешать их. Они нам всю игру сломают.
– Может, не отпустим её на каникулы?
– Мастера увидят в этом проблему и…
– И решат её. Надо просто поторопиться – успеть сделать ситуацию необратимой.
Через месяц за войной Белой и Рыжей Розы с наслаждением следил весь курс. От прямых боестолкновений обе группы удерживало только зеркальное неравенство сил. Трое парней с двумя девчонками по-всякому сильней двух парней с тремя из слабого пола, но в женский-то блок парней не пускали, а там – одна Мария чего стоила…
Ситуацию усугубляло ещё и то, что в «казарме» – как девчонки издавна называли мужской блок – над парнями Рыжей Розы подшучивали: как это – под кнутом девчонки? А в дроттуаре – как они называли свой блок (пацаны сокращали это название до обидного «дыра») – сразу невзлюбили Татьяну: и за то, что они с самурайкой Зин приватизировали сразу трёх видных парней, и из-за её мельканий на экранах вместе с родителями, и из-за неосторожно выставленного на всеобщее обозрение лунного агата.
И только в одном они были с Марией на равных – волосы.
Все остальные однокурсники, прислушавшись к рекомендациям кураторов, носили или короткие причёски, или очень короткие.
(«Вы – воины, вы будете стоять на последней линии обороны, – говорили всем. – Вы сами выбрали себе этот путь. Затраты времени на уход за волосами – непроизводительны. А красоваться перед кем-либо первые два года у вас желания не возникнет. Это мы вам гарантируем».
Татьяне сказали то же самое, только Вера Игоревна добавила что-то про шоу матери, только Дмитрий Олегович тайком, словно в последний раз, словно прощаясь, оглядел её косу и чуть вздохнул.
То же самое сказали и Марии, только капитан, стараясь не задерживать взгляда на её гриве, сочувственно добавил «Машеньке», что ей и так будет тяжело, а лишние десять-пятнадцать минут на сон иногда просто спасают.
«Ничего, я справлюсь», – сжала зубы Машка.
«Я боюсь, меня мамочка заругает, а папочке печально будет», – застенчиво улыбнулась Танечка).
На первом курсе добрая половина занятий проходила «в поле». Уберечь волосы на них не было никакой возможности. В результате, все остальные девчонки после душа уже разбредались по спальне, а эти двое, не глядя друг на друга, всё ещё переводили казённый шампунь. Девчонки уже спали, а они, не глядя друг на друга, ещё проделывали ритуальные сто расчёсываний.
Зин как-то попробовала Тане помочь. Через минуту в душевую ворвалась куратор: «А ты, оказывается, не выложилась ещё?» – и выгнала помощницу на плац.
Больше