– Что ты, это же служители закона! – возразила Эрмина. – Они могут быть грубыми и злыми, согласна, но зачем им мучить невиновную?
– Индейцы не бывают невиновными!
– Но ведь они приняли тебя за итальянку!
– Я уверена, они прекрасно знали, что я индианка.
Они молча поднялись на второй этаж. Шарлотта тут же распахнула дверь. Искренне встревоженная, она прислушивалась к малейшему шуму на лестнице.
– Слава Богу! – воскликнула она. – Я совсем измучилась, ожидая вас. Наконец-то! Что случилось, Мимина?
– Я тебе все сейчас расскажу, – оборвала она ее. – Не могла бы ты наполнить для Мадлен ванну?
Час спустя, уютно устроившись в окружении подушек, Мадлен восседала на кровати Эрмины. Ее распущенные, еще влажные волосы сохранили волнистые линии от повседневных кос. В розовой ночной сорочке, с подносом еды на коленях, она выглядела умиротворенной.
Сидящая у постели Шарлотта грызла печенье. Узнав, что случилось с индианкой, она терзалась мучительным чувством стыда.
– Я плохая, – внезапно заявила девушка. – Мы сидим здесь сейчас втроем радостные, и я осознаю, насколько я плохая. Мадлен, прости меня! Я вообразила такие глупости про тебя и совсем не поддержала Мимину, у которой были все основании для тревоги. Не нужно на меня обижаться. С тех пор как Симон разорвал нашу помолвку, я стала плохой, да, плохой!
Она несколько раз повторила это слово со слезами на глазах, сжав кулаки, с выражением грусти на красивом личике.
– Шарлотта, ты преувеличиваешь, – возразила Эрмина. – Самое главное – это то, что мы нашли Мадлен. Я испытала такое облегчение!
– Но я должна попросить у нее прощения, – настаивала девушка. – За то, что я была такой глупой, завистливой, ревнивой и плохой.
– Я прощаю тебя, Шарлотта, – заверила ее Мадлен. – Ты слишком много страдала из-за Симона и несчастного Армана. Я очень тебя люблю и каждое утро, просыпаясь, молюсь за тебя, как и за всех тех, кто мне дорог. Перестань плакать.
– Да, это бесполезное занятие! – воскликнула Эрмина. – Лучше попытайся исправить свой плохой характер. Я бы так хотела видеть в тебе мою прежнюю Лолотту, услужливую, ласковую! Сегодня я поняла одну вещь: наш мир изменился, война перевернула все. Вроде бы жизнь продолжается, но вокруг бродит ненависть. Люди жалуются на введение карточной системы, потому что больше не могут покупать то, что им нравится. Но они должны помнить о том, что это куда меньшее зло по сравнению с тем, что терпят евреи, вынужденные бежать из Европы, и французы, чья страна почти полностью оккупирована. Не секрет, что и у нас итальянцы удерживаются пленниками в лагерях. Женщины, оставшись одни, вынуждены растить детей в нищете. Так что сейчас не лучший момент сожалеть о женихе или жаловаться на то, что муж уезжает далеко.
Голос Эрмины слегка задрожал. Тошан скоро покинет ее, и она осознавала очевидный факт: ей придется в одиночку вести собственные сражения.
– Я приняла решение, – добавила