После этих грустных раздумий Овид успокоился, захваченный сюжетом книги. На проплывающий за окнами пейзаж опустились сумерки. Поезд будет ехать всю ночь, а на рассвете перед взорами пассажиров предстанут синие воды озера Сен-Жан как символ их родных мест.
У Тошана тоже не было аппетита: он заказал только картофельный салат с ветчиной. Несмотря на все усилия, в его душе бушевала ревность. Он повторял про себя каждое слово учителя, вспоминая интонации, казавшиеся ему неоднозначными.
«Этот тип решил, что ему все позволено, – размышлял он. – Невозможно спутать Эрмин с другой женщиной! И это он бросил мне в лицо! А еще незабываемые моменты, проведенные в Маленьком раю! Жаль, что я не захватил свою сумку. Мне не хочется продолжать путь в его обществе».
Чтобы успокоиться, он закурил и решил пройтись по вагонам поезда. Иногда он останавливался и смотрел на сиреневое небо, нависающее над сумрачным лесом по ту сторону окна. При виде этих бескрайних диких лесов у Тошана замирало сердце. Его настоящая жизнь была там, среди природы, вдали от городов и светского общества. И если в последнее время он часто бывал в театрах и сидел в ложах для важных гостей, то только потому, что сопровождал Эрмин в большинстве ее поездок.
«Я пообещал ей, что мы больше никогда не будем разлучаться, – вспомнил он. – Война чуть не сломала нас, чуть не разрушила наш брак».
Погруженный в раздумья, Тошан вдруг заметил в глубине коридора женский силуэт в ореоле пшеничных волос. Ему было знакомо это легкое синее платье с белым ремешком на талии.
– Но… это же Эрмин! – рявкнул он.
Молодая женщина уже исчезла из виду. Он бросился к тому месту, где она только что стояла, и через застекленную дверь купе его взгляду открылась следующая картина: его супруга заняла место рядом с Мадлен, на коленях у которой сидел Констан. Мальчуган громко хохотал. Озадаченный, но еще больше – разъяренный, метис рванул дверь купе.
– Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? – возмущенно воскликнул он. – Эрмин, выйди со мной!
Констан, который был очень впечатлительным ребенком и легко пугался, тут же заплакал. Его отец часто вызывал в нем тревогу своим недовольным взглядом и громким низким голосом.
– О! Ты опять его напугал! – с сожалением произнесла Эрмин вместо ответа.
Тем не менее она поспешно встала и вышла за своим мужем. Он схватил ее за запястье с такой силой, что она едва не вскрикнула от боли.
– Ты решила меня с ума свести? – закричал он. – Ты должна была остаться в Квебеке! Ты что, издеваешься надо мной?
– Тише, не так громко, мы не одни в этом поезде, Тошан! Давай отойдем, – сказала она, направляясь в конец вагона.
– Нет, мы не сможем разговаривать, там слишком шумно.
– Ты производишь не меньше шума, –