Глава 5
Песня Анжелины
Испания, Барселона, суббота, 11 июня 1881 года
Луиджи уже отчаялся получить деньги, которые попросил у своего единственного друга, отца Северина. Он начал сомневаться, что Долорес отправила его письмо.
В то хмурое утро Луиджи играл на гитаре, стараясь вспомнить французские напевы. Без денег, на которые так рассчитывал, он упорно отказывался переезжать в домик в горах, достоинства которого на все лады расхваливала его любовница. В большом каталонском городе становилось все жарче, несмотря на ветер, иногда дувший со Средиземного моря.
Нога Луиджи почти восстановилась. Теперь он мог ходить, опираясь на палку, что ему было совсем не по душе. И поэтому он редко покидал маленькую комнату наверху, из окна которой так долго любовался собором, что мог воспроизвести в воображении каждую архитектурную деталь.
Белые голуби часто садились на подоконник всегда открытого окна. Луиджи кормил их хлебными крошками или кусочками анисового пирога, который ему не нравился.
– Что же это за мелодия? – тихо спрашивал он самого себя. – Я слышал ее в той деревне, в Бьере, в день Святого Иоанна летнего.
Черные глаза Луиджи, в которых играли золотистые искорки, когда он пребывал в хорошем настроении, пристально смотрели в одну точку на стене напротив. Вопреки его воле перед ним возникло лицо Анжелины, такое, каким он часто видел его перед мысленным взором, лицо молодой женщины удивительной красоты, с тонкими, правильными чертами, с околдовывающими глазами. «С глазами цвета весны или осени, – думал Луиджи. – Во время нашей первой встречи я сказал ей, что она украла цвет у апрельских фиалок, у октябрьских бессмертников, у майской сирени. Что за удивительное создание эта Анжелина! Наивная, веселая, но одновременно сильная и строгая. Лучше забыть о ней. Она наверняка вышла замуж. Разве найдется мужчина, который не захочет связать свою судьбу с такой чаровницей? А что я? Я принц ветров и больших дорог».
Луиджи иронично усмехнулся. За прошедшие месяцы его веселость и задор улетучились, уступив место горькой меланхолии.
– Меня пронзила отравленная стрела, – напевал он. – Любовь попала в плен, по ту сторону Пиренеев… Такая прекрасная любовь, нет, прекрасный предмет любви!
Эти слова эхом отдавались в его душе. Он вспомнил песню, которую слышал июньским вечером в Бьере.
Эти красивые горы, такие высокие…
Мешают мне видеть, где моя любовь!
– Да, конечно! Люди пели эту песню на местном диалекте, таком близком к испанскому! Se canto!
Луиджи мысленно перенесся в долину Масса, чувствуя себя свободным бродягой, полным неясных мечтаний. Он начал петь. Его голос звучал твердо и в то же время проникновенно. Но когда в комнату ворвалась Долорес в желтом платье и черной шали, он замолчал.
– Querido mio, к тебе гость! Madre de dios, вставай и приведи себя в порядок! Тебя ждет священник!
– Священник! – воскликнул Луиджи, стремительно вставая. –