– Спасибо, мадам! – прошептала Анжелина, готовая расплакаться. – Я дала себе слово, что сделаю все возможное, чтобы быть достойной ее.
И Анжелина быстро вышла, слишком взволнованная после упоминания славной Адриены. «Дорогая мама! Как мне тебя не хватает! Как бы мне хотелось, чтобы ты увидела моего малыша Анри и полюбила его!» – думала Анжелина, едва сдерживая слезы.
В таком состоянии ее нашел Жан-Рене Саденак – бледной, растерянной. И вместе с этим он увидел, какая она красавица, почувствовал ее силу и одновременно слабость.
– Вы странная женщина, – заметил он. – Порой вы полны решимости, порой даже кажетесь высокомерной, особенно когда занимаетесь своим ремеслом. Но сейчас вы похожи на ребенка, которого терзают ужасные муки.
– Вы тоже неординарный человек, – сказала Анжелина с меланхолической улыбкой на губах. – И в вашем обществе, как и в обществе вашей супруги, приятно находиться. К тому же вы прекрасно воспитаны…
– И все же хуже, чем вы, – возразил он.
Анжелина внимательнее посмотрела на Жана-Рене. У него были волнистые каштановые волосы, тонкие усы, серо-зеленые глаза, орлиный нос и узкие губы. Он был высоким и мускулистым. Ему было присуще природное обаяние.
– Садитесь на лошадь, мадемуазель! – воскликнул он, показывая на животное, привязанное к кольцу, которое было вделано в стену.
– Но я могу вернуться пешком! – запротестовала Анжелина. – Для меня это не составит труда, я быстро доберусь до дома.
И она грациозным кивком указала в сторону города, залитого солнцем. Город возвышался за холмом, у подножия которого находился хутор. Крыши домов переливались всеми оттенками желтого и охрового цвета, а над ними возвышались башни бывшего Дворца епископов. Можно было без труда различить кружево деревянных балконов, ленты из серого камня, обрамлявшие укрепления, и зелень садов, отвоевавших место у скалистого склона.
– Я непременно отвезу вас, – настаивал Жан-Рене, широко улыбаясь. – Ведь я запретил вам брать коляску. Садитесь же!
Поездка в Сен-Лизье прошла спокойно. Молодую женщину немного смущало, что она сидела рядом с таким видным мужчиной, который чем-то напоминал ей Луиджи. Но она вынуждена была держаться за него, стараясь не выставлять напоказ свои ступни. Ехать верхом в платье было неудобно. К тому же это было неприлично для молодой особы. «Я об этом даже не подумала, – говорила себе Анжелина. – Господи, если меня увидят на лошади, да еще вцепившейся в мужчину, что обо мне подумают? Вот сплетницы обрадуются!»
Всю дорогу Анжелина одергивала юбку, чтобы не были видны ее ноги, затянутые в бежевые шелковые чулки. Лошадь шла размеренным шагом. Анжелина все больше смущалась. Крепкое мужское тело, и в такой близости, пробудило в Анжелине давно забытое томление. Ей хотелось прижаться щекой к спине Жан-Рене, чтобы это прикосновение успокоило ее. По всему было видно, что Жан-Рене человек надежный и умеет любить.
«Как хорошо быть женой такого