Под заботливой опекой Бруно воробышки ожили и расцвели. В мае того же года они подарили ему пять крохотных яичек пепельно-голубого цвета с коричневыми пятнышками. Он счел это добрым знаком.
Шла весна 1469 года, и в трещинах тротуарных плит пробивались крошечные маргаритки. Бруно исполнилось восемнадцать лет, и Венеция раскрывала ему свои возможности, как любому молодому человеку его талантов и наклонностей.
Глава пятая
…Но что женщина в страсти любовнику шепчет, В воздухе и на воде быстротекущей пиши!
Каждый год Венеция сочеталась браком с морем. В июне неизменно проходила церемония Sposalizio[26], когда дож выплывал в лагуну и ронял золотое кольцо в ее молчаливые и податливые глубины.
Взамен море приносило приданое: торговую империю. Оно поставляло берберийский воск и квасцовый камень из Константинополя, меха, янтарь, смолу и пеньку из России, лошадей и пшеницу из Крыма, скобяные изделия и тетивы для луков из Брюгге, бумажную пряжу из Дамаска, черную патоку и засахаренные фрукты из Мессины, кошениль[27] из Корона, борное мыло, камфару, гуммиарабик, мелкий неровный жемчуг и слоновьи бивни из Александрии и Алеппо, смородину из Патры. Не было на свете невесты с более богатым приданым. Брак просто обязан был оказаться удачным.
На протяжении многих лет море не допускало никого, кроме венецианцев, к богатым торговым маршрутам в Индию, отбивая все поползновения ее соперницы Генуи.
– Или Венеция, или никто, – гордо говорило море, – даже если сам Господь станет докучать мне просьбами.
Впрочем, так бывает всегда в первые дни бурной страсти!
Со стороны брак казался крепким и успешным, даже взаимовыгодным. И никто не догадывался о том, что обстоятельства меняются к худшему.
Потому что в последнее время море начало строить глазки другим, прислушиваясь к льстивым уговорам испанских и португальских купцов и даже к гортанному говору англичан и голландцев. Турки силой вернули себе Константинополь в 1453 году и уже принялись потихоньку отгрызать, причем в не слишком ласковой и дружелюбной манере, окраины венецианской империи. Албания, Эгейский архипелаг и Кипр начали склоняться перед османским владычеством.
Разумеется, как бывает всегда, у моря были свои причины проявлять неверность.
Подобно любой избалованной супруге, Венеция позволяла себе пренебрегать