Затерявшись в толпе, она следила за ним до места его работы, Fondaco dei Tedeschi[32], неподалеку от деревянного моста у Риальто. Она знала, что это большое квадратное здание служит гильдией для немецкой диаспоры в Венеции и постоялым двором для прибывающих в город тевтонских купцов. Они знали и уважали Рабино, частенько вызывали его к себе, дабы он пользовал германцев, пострадавших от тягот нелегкого пути через Альпы.
Но молодой человек ничуть не походил на северянина, да и одет он был совсем иначе; значит, он просто работает на них, как и многие другие. Не исключено, что он – sensale[33], один из тех, кто наставляет немецких торговцев и выкачивает из них налоги, присваивая изрядную толику себе. Но этот мечтательный молодой человек ничуть не походил на счетовода, да и вообще не отличался процветающей внешностью того, кто занимает прибыльную должность sensale.
Вслед за ним она миновала первый открытый двор, уже гудящий от гортанных возгласов рослых немецких и швейцарских купцов, которые вели переговоры, пока их аккуратные и строгие слуги терпеливо ожидали своих хозяев на сводчатых галереях. Определить, кто из них пробыл в Венеции достаточно долго, было легко: во время разговора они жестикулировали, тогда как вновь прибывшие держали руки чуть ли не по швам. Затворы шлюзов были открыты. Мужчины таскали ящики, в которых гремела оловянная посуда и железные инструменты. Вздыхая, канал приносил с собой запахи пива и сосисок, долетавшие с кухонь, словно знак благосостояния. Сосия приблизилась к колодцу в центре тихого второго дворика и медленно обошла его по кругу, глядя вверх.
Своей архитектурой здание напоминало театр или зал судебных заседаний. Она живо представила себе мужчин, сомкнутыми рядами сидящих на сводчатых галереях у нее над головой. Молодые люди наверняка бы не удержались от того, чтобы не помахать ей и улыбнуться. Мужчины постарше смотрели бы на нее с видом искушенных знатоков, в которых интерес пробуждается лишь при мысли о том, чтобы испробовать нечто доселе неизвестное. Найдутся и те, кто уставится на нее прищуренными глазами, похожими на бойницы старинных замков, и на кого она не произведет никакого впечатления.
Бруно поднялся по одной из четырех лестниц и исчез, посему она прислонилась к колодцу и стала высматривать его меж колонн. Руки ее, сложенные за спиной, нащупали морду крылатого венецианского льва: камень обрел бархатистую гладкость от прикосновений крепких ягодиц тысяч германцев, что опирались на него.
Она заметила гладкую щеку Бруно, промелькнувшую между двумя арочными проходами, подошла к нижней ступеньке ближайшей лестницы и взбежала по ней, не поднимая глаз. Перед ней возник какой-то мужчина. Он с любопытством взглянул на нее, но она не дала ему времени на размышления, а быстро прошла на следующий этаж. Она не обращала