Ветер волшебства. Взрослая сказка. Веда Талагаева

до деревни. Собой был не то что красавец, но видный, я бы сказала. В плечах косая сажень, росту хорошего, лицо как у статуи древнего короля. Вроде отца твоего, только другой масти – глаза как ночь, кожа золотистая, черные волосы. И выговор нездешний. Сказал, что купец, часто бывает в разъездах. А на лошади с ним ехал мальчонка. Кроха, года три. Такой же чернявенький, шустрый постреленок. Как увидел Сирению, так и смотрел не отрываясь. Она же красавица была, ласточка моя. И парень тоже смотрел. Держался скромно, учтиво, но так глазами и прожигал. Дома починил нам дверь в сарае, побыл недолго и попросил разрешения заехать на обратном пути. Мы, конечно, потом только о нём и говорили. Сначала подумали, раз у него ребенок, то он, скорее всего, женат. Но потом решили, что вдовец. Была бы жена, малыш бы дома сидел с матерью, а не таскался с ним по лесам.

      Она прервалась, откашливаясь. Лотар обдумывал услышанное. Он никак не ожидал, что рассказ старой няньки приведет его во времена, когда в жизни матери еще не было Ромуальда Лары, его отца.

      – И он вернулся? – недовольно хмурясь, спросил Лотар.

      – Да, и стал часто бывать. А мальчонка оказался его младшим братиком. У них родители умерли, и он воспитывал малыша сам, – старушка продолжила рассказывать, ее взгляд затуманился, погружаясь в видения о прошлом. – Уж такой был проказник, ужас! Непоседливый, как белка на ветке. Но Сирению слушался. Бывало, сядет рядом, склонит голову ей на грудь и слушает, как у нее сердце бьется. Говорил: «Ты добрая, и сердце у тебя по-другому стучит – добротой». От земли не видно, а всё как насквозь видел! – Она замолчала и добавила с горьким вздохом: – Неспроста оно так было. Мы сразу смекнули, что с гостями нашими что-то не так. Говорил он, что купец, и видно было, что небеден, да только людей сторонился. Старался лишний раз с деревенскими не сталкиваться. К Сирении выходил всякий раз из леса. Знал о растениях, сколько травник не знает, мог лечебные настои готовить, мази, чтобы кровь останавливать. И мальчика учил в лесу ходить, следы читать, погоду узнавать по полету птиц. Мало-помалу мы догадались, кто они…

      Линруд замолчала, не зная, какие подобрать слова. Но Лотар уже сам понял. Размеренный стук топора во дворе словно нарочно обращал на себя внимание, подсказывая ответ.

      – Друиды, – тихо проговорил он.

      Старушка вздрогнула всем своим худеньким телом, словно услышав что-то страшное, и поспешно закивала.

      – Рения прямо спросила его, а он и отпираться не стал, – старческий голос сел до шепота. – Признался, что из Железного леса, застрял на этой стороне и ждет, когда проходы откроются. И с собой ее позвал, замуж. Сказал, что он среди друидов не последний и что жить она будет, как королева. И мальчик хотел, чтобы она ему вместо матери стала.

      – А она? – спросил Лотар одними губами.

      Линруд неопределенно повела седыми бровями.

      – Вначале ни «да», ни «нет» не говорила. Полюбила она его, конечно. Как не полюбить? Всем он был хорош – и пригож, и добр, и умен.