Боже мой! Блеск этих бриллиантов, тогда в Лесу украсивших Любимую, стал в жизни гораздо ценней всех драгоценных камней всего мира. Если б передо мною поставили выбор: вернуться в тот Лес и насладиться их Красотой или стать обладателем алмазных Соломоновых копей, я не раздумывал бы ни секунды… Я променял бы блеск золота всех храмов и церквей на блеск от влаги в том лесу. Вот это была воистину потрясающая Картина!!!
Я созерцал, как Солнце играется струйкой Любимой девушки и заставляет светиться поднимающийся пар от горячей влаги, и от восхищения не мог шелохнуться.
Ксюша захихикала и, приподняв рубашку еще выше, слегка наклонилась вбок, открыв моему взору всю свою Юность и Красоту девичьего тела. Она закончила писать, и мы встретились взглядами…
Через мгновенье уже бежали друг к другу. Встретившись на дне оврага, мы жадно впились друг другу в губы.
Мы целовались так страстно, что нам просто некогда было дышать. Я с силой прижал ее к себе, и, обняв за холодную мокрую попу, мы упали, утонув в мягком ковре хвои, не прерывая страстных поцелуев.
– Ксю… ты такая холодная снаружи… и …О, Боже… Такая горячая внутри…
Время остановилось. Кажется, что даже птицы перестали петь.
Когда я вышел из нее, все вокруг было окутано паром. Парила и Ксения и я.
Я понял тогда, как сильно я ее Люблю.
Тогда, в овраге, я пытался написать стихи и посвятить их ей. Но не смог. Ибо для подлинно красивой Поэзии, которая трогает душу, нужна капля Грусти. Позже, гораздо позже, когда Грусть по Ксении появилась, я написал:
Я все тот же затерянный странник,
И, как прежде, мечтаю я в Дым…
Ни о чем в жизни я не жалею,
Лишь о том, что не быть молодым.
И узором красуются шрамы,
Лишь на теле, в Душе боли нет.
Все стирает уставшая память,
Весь угар беззаботных тех лет.
Эти годы летели, как птица,
Всех почти, кого встретил, забыл,
Как забыл, сколько было тех Женщин,
Тех, что в жизни когда-то Любил.
Но, во сне иногда убегаю,
В той весны зеленеющий Лес,
Ухожу и брожу бесконечно.
Под звенящие своды Небес.
Часть меня где-то там затерялась,
Знаю лишь, что когда я умру,
Я уйду Навсегда и Навечно
Ту девчонку ласкать поутру.
Где ручья леденящие воды,
Вдаль уносит прозрачный поток.
И где падали девичьи росы,
На тот черный рубашковый шелк.
Я Счастлив, что у меня есть Ты, моя Первая Любовь. Такая чистая, такая Вечная… Но вот о чем я жалею, так это не о том, что сделал, а о том, что я этого не сделал. Я жалею, что так и не признался Ксении, что Люблю ее. До сих пор. Урок, как нужно жить, чтобы ни о чём не жалеть на смертном одре.
Картина