Может и эти перестарались? Хотели как лучше… Получилась психопатка, не способная ощущать ничего человеческого, холодная как камень…
За этими тяжкими мыслями не виден был даже тот волшебный мир, который ее ныне вмешал.
Называлось помещение гостевая клеть. Впрочем, не клеть – целая амфилада комнат. Чтоб, значит, пришелец, весь такой лохматый, жестокий, из леса, мог здесь пожить и обратно человеком сделаться. Обычай у них был такой – приехал поживи на отшибе, сколько в твоем случае необходимо. Ненадолго отлучался – сутки, с охоты пришел – дня три, в иных случаях и до нескольких месяцев доходило. Ратна сказывала. Говорила, что жить тебе, гостье из далекого далека, в странноприимном крыле предстоит еще пару месяцев. Никак иначе…
Ратна старательно кураторствовала. Приносила пищу, оставалась поболтать, начала учить языку и обычаям. Между ее визитами было одиночество. И, знаете, не скучное такое одиночество. Стоило внимательно изучить обстановку комнаты, стоило разглядеть дворовую жизнь через высокие подслеповатые окна. Вполне себе нормальные с рамой и витражным стеклом (привет историкам из 31 века до н.э.), без особого труда распахивающиеся. И вот в щелку можно было много чего увидеть, пока не замерзнешь. На улице стоял, должно быть, январь. И настроение было такое, специфическое, волшебное, можно его, наверное, назвать «Дух Рождества».
Это когда по непонятной причине понимаешь жизнь идиллией. Очень значительной и наполненной смыслом. И свет этот от витражей и деревянные стены – все как из сказки. Вот сейчас откроется дверь и войдет веселый дед в вышитой шубе и валенках. Прям, хорошо бы смотрелся на этих резных лавах, за массивным столом. И вещи все местные – одежда, посуда, утварь – из его владений были. Такой терем Морозко, как из мультфильма…
Расхаживая по комнатам, прибирая стол, изучая вещи из сундуков, выглядывая из окон – отмечалось, что жило это для людей строено. Людям, таким как она, сомасштабно. Не должны здесь жить свирепые титаны в татуировках, не должны лавки выдерживать падающего с маху богатыря, не рассчитаны стены на удары могучих кулаков. И, вот знаете, слава богу! Очень все-таки бесит этот мамонтизм, экстрим на разрыв из воинской усадьбы – Дома артх.
Да… Дом артх… Пещера. Где-то там, на стенах есть два образа. Законченный и начатый едва… И оба ничего не изменили и не помогли.
Горько… Это чувство? Ура! Какая-то, пусть и болезненная, эмоция! Но нет… Просто констатация факта. Хади ошибался, когда назвал ведьмой… Хади… Однажды, когда пришло воспоминание о нем, в груди кольнуло, потом случилось странное. Будто болезненно сжалось нечто внутри, заломило, дико заболела левая рука. Что это?! Как! Почему! Прошло быстро, всего несколько мгновений продолжалось… Потом опять спокойствие и прохладное любопытство. А картину-то про него стоит дописать… Ратна говорила, что вайшская община, где она сейчас – единая система с воинским кромом, и находится неподалеку от Дома артх.
И что страшно, здесь, в общине,