с кем встречался и общался,
и покаюсь: на мне грех —
не простился, но прощался
виноват, да, виноват,
что остался непрощённым,
и порою был бы рад
стать от вин освобождённым
я приду, стыдом горя,
тяжесть прошлого слагая,
всех грехов моих моря
на свой опыт низвергая
не простите… а за что?
за собой Добра не чуя:
всё, что было – всё не то…
так навечный век усну я
сизиф
он покатился,
вниз, по щербатому склону,
он вновь покатился туда,
где я начинал свой подъём,
тяжёлый, усыпанный мелкой
наждачною крошкой,
что в кровь раздирает колени
и предательски тянет меня
под шуршанье обломков катиться
назад, мне же надо наверх,
неизвестно, зачем:
что мне в этой вершине?
в высоте достижений, рекордов? —
пустое… я ещё раз, в последний,
достигну – и хватит,
с меня уже хватит… вот:
он опять покатился по склону…
я смертельно устал…
помогите…
МАРТ
глядя на старую фотокарточку
вот старое и выцветшее фото,
что с детства незабытого знакомо:
отец на фронте, далеко от дома,
он – офицер и командир связь-роты
ему лишь 23 – он стар и он устал,
его улыбка – немощный оскал,
и серость нездоровая лица —
мне не узнать в нём своего отца
сейчас он был бы мне моложе внуков,
мне с фото раздаются взрывов звуки,
не знаю, что он видел и познал,
но вместе с ним я от войны устал
война не кончилась, не кончится война,
покуда не заплатим мы сполна
своею совестью, судом и приговором
всем негодяям, жуликам и ворам
я говорю, гневливое пророча:
война не кончена,
раз в кракелюрах фото,
раз любит так парады главный Кто-то
ещё
пока светло,
бокал мой будет полон,
и труден путь, и пот горяч и солон,
пока светло, пока ещё светло
пока глаза
в твои глаза глядятся,
и руки нежные к моей груди стремятся,
пока гроза, пока гремит гроза
пока ты есть,
мне ничего не надо,
ты – счастье мне, награда и отрада,
пока мы можем петь, одной душою петь
пока я жив,
стихи собою льются,
и с губ моих потоки мыслей рвутся
ни капли не пролив, напрасно не пролив
майское утро
майский росный предрассветный час,
пелена уютная тумана,
тишина… ни солнца, ни обмана,
только истина, рождающая нас
и кусты сирени под окном —
только тронь, и снизойдут алмазы,
словно