– Папа сильный! Умный! Он… – Канари резко потянул капюшон на глаза, чтобы не видеть, как мама плачет. – Он же и твои слёзы тогда… тогда остановил. Значит… – Горло сдавило, но он выдохнул, как учил отец: три секунды – и вперёд. – Значит, и сейчас… что-то…
Резкий удар по лицу. Это была нежная ладонь матери, этим грубым жестом она словно стирала с его лица саму надежду. Канари замер, ощущая, как холод ползёт из груди в кончики пальцев. С каждым ударом в голове звенело: «Мама больше не любит меня?». Канари замолчал, все эмоции исчезли, глаза стали пристанищем для холодной пустоты. С каждым новом ударом, лёд проростал в сердце Канари.
Мать продолжала избивать сына несколько минут, а после оставила его лежать в коридоре. – Я больше не люблю себя, мам. – Канари сказал это тихим шёпотом, чуть тише биения сердца. Спустя время, он смог дойти до своей комнаты, но уже не мог уснуть.
Однажды утром он нашел мать спящей в луже красного вина, а отца – с пустым взглядом, повторяющего: «К чёрту всё, это конец». Канари попытался обнять его, но получил удар в грудь. «Исчезни», – прошипел отец. Мальчик исчез. Но не в дверь – внутрь себя, туда, где пахло мандаринами, где всё еще было слышно пение мамы. Но даже там теперь звучал хриплый шепот отца: «Исчезни».
Шёл дождь, соцработники пришли вместе с полицией на рассвете. Отец молча курил у окна, матери не было видно несколько недель. А Канари спрятал осколок вазы в рукав. Женщина в синей куртке отвела взгляд, когда он прошептал: «Мне больше не больно». Его отвезли в приют, а отца забрала полиция.
Канари выдали одеяло и сказали: «Ты в безопасности». Но Канари не верил. Он сжал в кулаке фарфоровый осколок от той самой вазы – единственное, что осталось от «счастливого детства».
Теперь его сердце билось в унисон дождю за окном. Где-то между каплями ему мерещился смех отца и материнская песня. Он закрыл глаза и замер, как будто если замереть достаточно сильно – можно вернуться назад. Хотя бы во сне.
Но сны больше не приходили.
Первая половина дня в приюте под названием «Счастливое детство» прошёл как в тумане. Деревянный скрипучий дом, запах в общей спальне отдавал сыростью, и старыми книгами которые никто не читал. Белая краска от стен давно пожелтела и стала облезлой, словно змея сбросила старую кожу. Дети были в столовой, а Канари, оставался один в общей небольшой спальне, две двухъярусные кровати стояли порознь, 4 комода по углам, и маленький стол со стулом у окна. Канари, мрачно размышлял у себя в голове:
– Как отомстить небесам, за то что вы отняли у меня маму? – Почему папа стал плохим? – Я виноват?… Слёзы Канари опадали в мокрую подушку подобно листьям. Его глаза не могли поверить что он здесь. – Я делал