– Серебро сквозь дыры смотрит как совиные глаза. Приятного будущего аппетита, господа.
– Прекрати глотать эту вонючую дрянь! – Канарейка хлопнула в ладоши рядом с лицом Синицы, и стрела в её колчане дрогнула. – От твоего "лекарства" одни проблемы, воняет хуже болотного смрада.
Разные запахи в комнате боролись за право убить первыми: кислая блевотина Синицы, плесень пожирающая гобелены, дым от останков неизвестного существа, которого Живоглот тушил своим сапогом.
– Ох, да ладно тебе! – Синица, чьи зрачки плавали как головастики в мутной воде, потянулся к бутылке, но свалился под стол. – Я ж делился… ик… как с сестрой родной…
Удар ладонью Канарейки был точен и молниеносен – навык, отточенный за 2000 дней бессонных дозоров. Пьяница снова рухнул не успев подняться, он увлекёк за собой гобелен с изображением семейного древа, где половина портретов была вырезана ножом.
Канарейка тяжело вздохнула. Она всегда поправляла стрелу в колчане, даже когда не собиралась стрелять – привычка с тех пор, как Синица уснув во время боя – оставил её одну в битве с врагами.
За разбитыми окнами пылали звёзды, слышался отдалённый гул птиц, иногда сквознячок подобно ребёнку играющему в прятки – то и дело пробегал из комнаты в комнату, сдувая крохотные огоньки свечей. Воздух был полон сырости, горящей древесины, и…
– Боже, Синица опять наблевал!
– Хе-хе, простите, оно само как-то.
В то же самое время, пока пьяный гном пытался залезть на шкаф, лилась активная беседа, и лилась она как из-под крана. Это была группа проклятых, "серые" люди называли их по-разному: «паршивые овцы», «чёрная стая». Но сами они нарекли свой отряд «После смерти». В эти времена особенно не любили белых ворон, тех кто хоть как то отличался от нормального общества. Это считалось очень дурным предзнаменованием. (Впрочем, были они не без основания, ведь то что случилось 11 лет назад, – случилось по вине первой белой вороны).
Живоглот, чей рост и объём тела превосходил дверные косяки, расставлял остатки посуды: Серебряные тарелки с дырами от стрел, вилки погнутые в битвах, череп служащий кубком с кровавой надписью от руки "С днём рождения, ублюдок!"
– Идеально. – Проворчал он.
– Я проверила всё наше снаряжение, порядок. Осталось лишь пополнить яд рыдающей ивы.
Все, кроме Синицы, которому почти удалось залезть на шкаф, мирно сидели за круглым деревянным столом. На нём были расположены приборы и тарелки печального вида, тряпки вместо салфеток, деревянные чашки, блюдца без дна, и только у одного из трёх пустующих мест, лежали идеально чистые сверкающие столовые приборы, кубок с красивым рисунком звёзд, и тарелка из хрусталя.
– Нусс, – начал Живоглот, – молодые, всё почти идеально! – когда Он вернётся, запоёт от красоты, ха-ха! – Осталось дождаться нашего настоящего лекаря. – Живоглот сказал это не отводя взгляда от мерзкого пойла которое гном боготворил как панацею.
Дверь распахнулась, в проёме стоял человек по кличке Романтик, – лекарь с блаженным лицом поэта, и руками мясника.
– О!… – Победно воскликнул Живоглот. – А вот и он! Кто у нас сегодня на ужин, мм..?
– Привет, Романтик. – Спокойно произнесла Канарейка.
– Добрые души! – Он швырнул на пол тушу оленя. – Ужин будет… трагичным.
– Ты охотился или оперу слушал? Принёс оленя, а так лирично приветствуешь нас, будто сражался с паучьими лярвами, может подерёмся? А..? Я то посильнее оленя буду.
– И по вкуснее. – Добавила Канарейка.
– Ха, это точно! Ну ладно старина, садись, садись, займёмся готовкой. – желудок Живоглота, страшно урчал, моля о подношении. – Жрать хочется так, что готов твою печень съесть…
– Романтик, а где Он? – Спросила Канарейка.
– Наблюдает за луной, – Лекарь указал на окно, и продолжил разделывать оленя, – первая белая луна за 11 лет.
– Итак, вернёмся к делу. Леди и господа, сегодня охотничий суп, – прогремел у камина Романтик, его нож разделывал оленя с хирургической точностью, контрастируя с бархатным голосом. – Мясо будет нежным, как стихи при лунном свете!
Прошло несколько часов, за это время лекарь по кличке Романтик, и громадный дядька Живоглот приготовили еду, Канарейка, с удовольствием слушала смешные истории битв Живоглота, а пьяный мелкий гном Синица, все таки залез на шкаф и тут же уснул от потраченных сил на то чтобы всё-таки там оказаться.
…– И вот он от безнадёги в живот мой вгрызся зубами, ещё и с такой силищей, что мне пришлось его как на карусели раскрутить, да так сильно, что от него остались только зубы на моём пузище, ну и дубина же он.
– Бедолага, наверное до самого дома улетел, – подумала Канарейка.
– Ну так вот, есть еще одна забавная история, как-то раз