Моя мысль? Такая женщина – как салфетка на барной стойке: используют, стирают и уходят. Она думает, что нашла его. На самом деле – сегодня он её выбрал. А завтра забудет.
Он отпустил её. Она взяла сумочку, бросила взгляд, в котором было всё: от облегчения до предвкушения, и вышла с тем счастьем на лице, которое бывает у женщин, уверенных, что они – финал, а не просто эпизод.
Он остался. Повернулся к барной стойке, подошёл.
Всё его тело говорило: я не спрашиваю. Я вхожу.
Рубашка чёрная. Расстёгнута на одну пуговицу слишком вальяжно.
Запах дорогой.
Поза – уверенность в мускулах.
– У тебя такой вид, будто ты ешь мужчин на завтрак, – сказал он. Голос – медовый с виски.
Я посмотрела.
Оценила. Не торопясь. Снизу вверх. Как будто выбирала: срезать ли ему достоинство, или дать ещё фразу.
– Только если они не жуют, – ответила я. – А ты, похоже, привык проглатывать всё слишком быстро.
Он усмехнулся. Мужчина, который привык, что женщины кокетничают. Или краснеют. Я – нет.
– Уверен, мы могли бы быть… интересны друг другу.
– Мы?
– Да.
– Малыш, мы даже в одном жанре не пишемся. Я – острая проза. Ты – неудачный сценарий с хорошим саундтреком.
Он подошёл ближе.
Сел рядом.
Рука скользнула по стойке. Он смотрел на мои губы, как будто думал, как они звучат на его коже.
– А если я попрошу красиво?
– Тогда ты не понял главного. Я не красивая просьба. Я – чёткое “нет” в платье от Chanel.
Он засмеялся. И впервые – честно. Как будто его никогда не клали лицом в стол словами.
– Ты опасная.
– Я не опасная. Я – конечная.
Он молчал…Смотрел… Ждал, как привык – к финалу с телом.
– Ты не скажешь, как тебя зовут?
Я отпила вино.
Улыбнулась.
Наклонилась к его уху.
– Меня зовут «Не для тебя». Но ты можешь звать меня мысленно. Каждый раз, когда кто-то другая покажется тебе слишком лёгкой.
Он остался сидеть.
Сильный.
Красивый.
Сбитый.
А я ушла. На каблуках, как выстрелы. В платье, которое не обещало секса – но обещало боль тем, кто попытается получить его без разрешения.
ДАНТЕ
Я всегда считал, что знаю, как выглядит желание.
Оно пахло дорогим парфюмом, ступало на мрамор острым каблуком и умело улыбалось – так, что под этой улыбкой пряталось нечто большее, чем флирт. Оно смотрело исподлобья, медленно, будто взвешивало: убивать ли – или соблазнять.
Это было не просто желание. Это был выбор. И я – человек, который привык брать то, что ему принадлежит.
В тот вечер всё пошло иначе.
Я увидел её.
И с этого мгновения слово “желание” стало звучать иначе. Оно больше не шептало – приказывало.
Она вошла – как последний глоток воздуха перед утоплением.
Слишком