Мы увидели, что наш холст представляет собой систему сложений и конструкций, соединяющихся по законам, выходящим за пределы холста к беспредельности жизни. И в самом деле, если мы возьмем метод инженера, творящего новые тела, новую вещную культуру, проходя для этого через математические таблицы, через алгебраические выкладки, через чертежи проектов, то у нас нет совершенно никаких данных считать этот путь единственным, непреложным, категорическим. Египет не оставил нам никакой писаной математики и без таблиц логарифмов, без чертежей проектов создал огромную вещную культуру. Наше время обладает гораздо бо́льшим количеством элементов, составляющие их механические и динамические свойства также новы. Для того чтобы сложить их в новую форму, нужно сложить новый скелет; эту форму выстраивают те, что были живописцами. Потому что из всех создающих искусников им больше всего удалось соскоблить с себя старую, ставшую тесной кожу, чтоб свободно расти дальше.
Проун является скелетом этого нового сложения.
Продолжая еще писать кистью по холсту, мы увидели, что мы сооружаем, что картина сгорает. Мы увидели, что поверхность холста перестала быть картиной, она стала сооружением, и, как дом, его нужно обойти кругом, посмотреть сверху и исследовать снизу. Оказалась уничтоженной единственная перпендикулярная к горизонту ось картины. Даже революционный, супрематический холст в этом был родственен музейной картине только одно положение – повешенный иначе, он оказывался лежащим на боку или вниз головой (правда, иногда это замечал лишь сам автор).
Проун построил холст, уравновешенный во всех положениях, и привел его этим во вращение. В этом нашло свое выражение новое восприятие пространства одно художественное, другое механическое (научное). Первое прошло путь развития, который мы выше указали (через готику, перспективу, музейную живопись, импрессионизм, кубизм, супрематизм). Второе прошло свой путь развития от древности, через Птолемея, Коперника, Ньютона, Эйнштейна.
Проун, выходя из живописи к реальности, строит единое пространство, не иллюзорно-живописное и не абстрактно-научное.
Чтобы отмежеваться от картины с одной стороны и от инженерного чертежа – с другой, мы и дали нашему произведению новое имя – ПРОУН (независимо от того, в плоскости ли оно или в трехмерном виде).
Мы пустили его в жизнь к цели – творческому сооружению форм (следовательно, овладению пространством) через экономическую продукцию перевоплощенного материала.
Проун конструирует, то есть идет по пути создания отдельного, конкретного предмета. Картина же компонует, то есть дискутирует по разным формальным возможностям. Конструкция утверждает. Это различие находит свое выражение в инструментах того и другого: циркуль – зубило конструкции, кисть – инструмент композиции.
Проун, создавая новую форму, идет от создания нового материала, от перевоплощения материала. Так, например, мачты из бумаги.