Античная математика в конечном счете стереометрия. Она воспринимает вещи как величины – вне времени. Это математическая статистика. Новая наука увидела, что мир живет во времени, и она включила время четвертой координатой. Она стала динамична и разрушила ряд абсолютов. Разрушен абсолют всех мер и масштабов. Эйнштейн, построивший теорию частной и общей относительности, доказал, что скорость, с которой мы мерим какую-нибудь длину, отзывается на величине аршина, и при некой скорости аршин может оказаться равным 0. И часы наши ходят на разных планетах (в зависимости от быстроты их бега) с разной скоростью.
Новое математическое мышление разбило ряд утверждений и доказало свою правоту на опыте, показав этим всю свою реальность[30].
Перегелий Меркурия.
Вычисление величины нашего мира.
Вот мы, окинув беглым взглядом один из участков земли, увидели новые выросшие здесь плоды. А на участке искусства? Мы думаем, что уже многие сегодня видят, что созревший плод-картина рухнула. Картина рухнула вместе с церковью и Богом, кому она была прокламацией, вместе с дворцом и королем, кому она была троном, вместе с уютным диваном и мещанином, кому она была иконой настроений души. С ней же и ее художник. Никакие искажения, производимые над ясным миром вещей сегодняшним воспроизводительным искусством, не спасут ни картины, ни художника. Экспрессионизм, который так свободно начал обращаться с вещами (пробежавшись по площадям кубизма и футуризма), так измявший их, изогнувший, вывернувший всё ради обнажения солипсической «души» художника, взявшего патент на негритянок, если сосед патентировал зеленых кошек. Не занятие ли это юмористов?
И если думали спасти картину «чистой», «абстрактной», «беспредметной живописью, то этим ее окончательно похоронили. Но здесь художник начал сам перевоплощаться. Художник из воспроизводителя перевоплощается в соорудителя нового мира форм, нового мира предметов.
Двигаясь к новым состояниям, расширяя материал своего ремесла, переходя к новым восприятиям, художник до недавнего времени всё еще оставался и старой орбите. Он вращался вокруг вещи. Основное новое было то, что он уже не стоял в любовании перед вещью, а вращался вокруг нее, воспринимал и стремился передать свое восприятие не в трех измерениях, но в четырех. Созрело время вырваться из этого кольца. Выход был один – нужно было броситься в пропасть с верой, что до дна достигнешь не мертвецом, но ново рожденным. Это нужно было сделать не в отчаянии – эти разбиваются, а в полной убежденности в силе.
В 1913 году К. Малевич написал «Черный квадрат»[31].
Художник осмелился пойти на гибель. Была поставлена форма, контрастная всему, что понималось под картиной,