– Пандаура! – окликнул Трэк, выступив вперед.
Женщина обернулась, взглянула вопрошающе, убрав запястьем со лба выбившуюся из-под косынки прядь.
– Пандаура, вот, – сказал скаегет, протягивая подушку.
– Кисульчик!
Ой, если б меня так назвали за что бы то ни было при посторонних, я бы сквозь землю провалился. А Трэк ничего, стоит довольный.
– Барсик!
Кот выставил из-за двери усатую морду.
– Барсик, смотри, твою лежанку вернули!
– Пандаура, – ласково сказал скаегет, – ты на свое рукоделие хотя бы наволочку надень.
Я чуть не рассмеялся, вспомнив, как в первую ночевку лезла в нос кошачья шерсть, я еще удивлялся – откуда?
Редчайшая гезерская вышивка, значит. Ну-ну.
Я где-то читал, что эмир Хайретдинн Блистательный терпеть не мог перец.
Мост над туманом
Купленные на бульваре пирожки оскорбляли Трэка. И тесто-то жесткое, и начинки мало, и жарили сие кулинарное изделие на прогорклом масле. И вообще, нельзя обедать пирожками, сидя на лавочке в каком-то переулке.
Может, оно и так, но особого выбора у нас все равно нет. Мы основательно и безденежно засели в Кьере, маленьком сонном городке, месте последнего контракта. Нет, дело было хорошим, и гонорар за него нам выплатили сразу, но попользоваться честно заработанным не удалось. Трэк еще раньше умудрился влезть в долги. Собственно, из-за них скаегета в Кардисе и били. Хуже того, вернувшись с контракта, мы вышли прямиком в распростертые объятья взаимодавцев. С людьми, способными настолько быстро и ловко выследить должника, лучше конфликт не длить. Наших общих средств – как же бородач смущался и отказывался! – как раз хватило, чтобы закрыть должок с процентами. От Трэка отстали, но вот теперь денег на то, чтобы питаться пирожками, у нас хватает, а чтобы уехать куда-нибудь в более приличное место, чем Кьер, нет.
Помимо пустого ныне банковского счета, куда переводят плату по контрактам, у меня есть еще один, открытый для меня дядей, тот, куда поступают доходы с Туманного Озера. Можно было бы его распотрошить, но вот загвоздка: еще будучи моим опекуном, Сэульв Лусебрун заключил с банком договор, по которому забрать деньги я могу только с согласия родича и в его присутствии. Сильно разозлился адмирал, когда несколько лет назад моя беглая маменька, Амалия Кондрагон, заявилась, чтобы прибрать к рукам имение. А еще больше разгневало родича мое поведение в той ситуации.
Если я вызову дядю сюда, он, конечно, приедет, но не скоро. Да и, если честно, очень не хочется этого делать. Когда я уезжал из дома в Кардис, гордо заявил, что отныне своей жизнью буду распоряжаться сам. «Что ж, – невозмутимо ответил дядя Сэульв, – сам так сам. И со всеми возникшими проблемами тоже разбирайся без посторонней помощи».
Так