Изабель Дюран
В самом сердце Парижа, словно ядовитая орхидея, расцвел опиумный притон мадам Жаннет, источая дурманящий аромат порока, маня в свои бархатные объятия знать и богему, жаждущих забытья. Изабель Дюран, завсегдатай этого места, уталяла свои прихоти в объятиях «мальчиков радости» – юных жителей парижских предместий. Одурманенный опиумной дымкой взгляд Изабель лениво скользил по лицам юных Адонисов, сгрудившихся вокруг нее в ожидании продажной ночи. В их глазах плескалась наивная надежда – робкая мечта вырваться из цепких лап нищеты. Но Изабель, с полуприкрытыми глазами, словно утомленная хищница небрежно раскинувшаяся на бархатном диване в прокуренном облаке опиумнова притона, пресыщенная и циничная, знала цену этим жизням, цена этим несмелым грезам – не больше медного гроша. Она взяла одного из них за руку, ощущая под пальцами трепетное биение пульса. В призрачном свете лампы блеснул шприц. Юноша вздрогнул, но лишь слабо улыбнулся, словно укол был всего лишь пикантной частью их опасной игры. Опиум, словно черная река, потек по его венам, унося сознание в сладкий, дурманящий сон. Изабель, глядя на него с едва заметной усмешкой, прикурила длинную, тонкую сигарету. Облачко ароматного дыма заструилось в воздухе. Изабель, чуть приподнявшись, широко развела ноги, направляя лицо юноши. Её пальцы сжимали его волосы, направляя и подталкивая. Юный Адонис, податливый как воск в руках скульптора, всецело отдавался во власть Изабель. С благоговением паломника он лобызал её стопы, с трепетом бабочки касался губами груди, и в каждом его прикосновении пульсировала странная двойственность: чистота ангельского лика, контрастирующая с рабской покорностью и едва уловимым оттенком порока.
Вскоре Изабель оттолкнув юношу бросила на стол шелковый мешочек. Золотые монеты, словно маленькие солнца, тяжело звякнули, рассыпаясь искрами в полумраке комнаты. В этот момент, словно тень, в комнату вошла мадам Жаннет, высокая женщина с аристократическим лицом. Улыбка тронула её тонкие губы. Помогая Изабель набросить на плечи накидку, она нежно подхватила её за руку, и, перешептываясь и тихонько смеясь, они покинули комнату, оставляя за собой терпкий шлейф дорогих духов и густой аромат греха. Юный Адонис остался лежать, безвольный и недвижимый, в плену опиумного морока.
– Я пришла за предсказанием, – произнесла Изабель Дюран на следующее утро в покоях королевского астролога.
– Ваши руки обагрены многими жизнями, мадам, – проронил Нострадамус – кровавый след неумолимо застилает Вас. Карты, которым Вы отдали предпочтение, брошены жребием смерти. Вам не избежать её объятий.
В комнате, обустроенной с изысканной простотой, царил полумрак. Единственный источник света – мерцание свечи – освещал лишь малую часть стола, оставляя лицо