– Вы, правы, как всегда, – я стала уговаривать Таню. – Но где нам взять еще один «Экслибрис», чтоб мы и прославили Даура, и получили причитающийся вам гонорар? Да еще в день открытия ярмарки? Поймите, так сложилось исторически, что вы такая положительная, а это, между прочим, не каждому дано. Пусть недоразумение с «Экслибрисом» будет самое ужасное в нашей жизни, и давайте не придавать значения подобным мелочам!
Всем известно, какой я незадачливый миротворец и что мне лучше молчать, чем говорить вообще, не ввязываясь ни в какие передряги… Если я решила, что Татьяна успокоится, услышав мои ласковые увещевания, это была иллюзия. Ее гнев только пуще разгорелся. И вот уже наш газетный публикатор стоит у меня на пороге, зареванный, ее со скандалом увольняют и все такое прочее.
– Давайте зреть в корень, – звоню я Татьяне. – Бедняга остается без работы из-за дела, которое гроша медного не стоит, и эта женщина до старости будет считать, что именно мы с вами виноваты, что ей нечем кормить малолетних детей и нетрудоспособных родителей.
– И правильно, – отвечала Таня. – Поскольку такие люди, как эта журналистка, не достойны носить свое гордое звание, и, если ее уволят за шельмовство, она многое поймет в этой жизни.
– Кстати, вы тоже хороши! – добавила она. – Без разрешения отдали мою беседу в печать! А если в этом органе я, предположим, не хотела бы печататься, вдруг он… черносотенный и у меня с ним категорически не совпадают воззрения?
– В таком случае прошу у вас прощения, – сказала я, потихоньку заводясь.
– Вас я прощаю, – произнесла она царственно. – А ее – нет.
– «Вы великодушны, как богиня…»
– «Я не люблю иронии твоей…»
– Мне принесли деньги из «Экслибриса», – говорю. – Я хочу их вам передать.
– Мне не нужны эти деньги.
– И что прикажете с ними делать? – спрашиваю, уже окончательно не понимая, на каком я свете.
– Отдать их сыну Даура…
Нар к тому времени уехал в Абхазию, исчезнув за линией горизонта.
А в доме художницы Лии Орловой в Москве, где довольно долго жил Даур, время от времени обретался Володя-спелеолог, который тщательно исследовал подземный мир Абхазии, вдоль и поперек уже исследованный легендарным Гиви Смыром, открывшим Новоафонскую пещеру.
Добрая душа, Лия давала приют усталым путникам, странствующим трубадурам, монахам и миннезингерам.
Даур жаловался:
– Лия подселила ко мне монашенку, при ней смотреть телевизор – все равно что прелюбодействовать…
Лия Орлова ему – уходя:
– Абхазский сепаратист, закрой за мной дверь!
– Иди-иди, – отвечал он, –