– Выпьем после, сынок. Сперва мне нужно вам кое-что показать. Пойдемте.
Олег с Мирой переглянулись. Мирка пожала плечами в знак того, что тоже ни черта не понимает. Они прошли вслед за отцом по коридору, он отпер дверь в погреб, щелкнул выключателем и на лестнице зажегся свет. Олег приложил палец к губам, давая Мире понять, что не стоит рассказывать отцу, что ничего нового они в этом погребе не увидят.
Внизу оказалось всё по-прежнему. Комната, освещенная тем же каменным светильником, те же полки, заставленные бутылками. Мире показалось, что глиняных амфор прибавилось, и под потолком теперь висела вяленая кабанья нога и две большие сырные головы. Берестов обернулся к ним:
– Как вам красный свет? Не раздражает?
– Да вроде нет, обычный свет, – Мира не понимала, что старик задумал.
– Вы сейчас издеваетесь? – Олег вопросительно смотрел на них и улыбался. Мира отчаянно ничего не понимала.
– Что не так, сынок? – Берестов поднял ладони вверх. В его голосе слышалась надежда.
– Что не так?! – Олег рассмеялся. – Всё прекрасно, пап, только свет здесь зелёный! Раньше был красный, а теперь – зеленый!
Теперь засмеялась и Мира.
– Берестов, ты проболтался!
– Я знаю, что вы здесь уже были, – тихо проговорил отец. – Значит, всё же кровь… – Последние слова он произнес почти шёпотом и ни Олег, ни Мира их не услышали.
– Пусть проболтался, теперь-то уж чего скрывать? Я еще хотел сразу спросить, зачем свет поменял? Красный был более таинственным.
– Берестов, он и сейчас красный!
– Зеленый! – Он потянулся к светящемуся в стене камню.
– Не трогай! – прикрикнул старик, и Олег машинально отдернул руку. – И не спорьте, – остановил их отец. – Не спорьте, потому что вы оба правы, – он вздохнул с облегчением. – А теперь, пойдёмте, выпьем! Нам предстоит длинный разговор.
В гостиной сигарный дым давно развеялся, они сели за большой круглый стол и чокнулись наполненными бокалами. Коньяк уютно согрел внутренности, с минуту отец собирался с мыслями, как будто не зная, с чего начать, наконец, кашлянул, вздохнул и поднялся, опустив руки в карманы брюк. Затем отстраненно глядя в окно, начал:
– Всё, что я вам сейчас расскажу, дети мои…… в это очень нелегко поверить. Но вы поверьте! Мне семьдесят один, я никогда не давал вам повода усомниться в трезвости моего ума. Я понимаю, что всё рассказанное мной выйдет за рамки каких-либо научных теорий, и даже, возможно, здравого смысла, тем не менее… То, что вы сейчас видели, а именно,