– Вы в самом деле видели то же, что и я? – переспросил отец.
– Я обещаю не забывать вашу теорию о множестве реальностей.
Пожимая нам руки, Шон задержал мою ладонь чуть дольше, чем того требует простое дружеское расположение. Несмотря на холодную погоду, я почувствовала, как щеки у меня вспыхнули.
– Эмили, я буду скучать по нашим беседам, – сказал инспектор.
Обычно мне легко находить нужные слова, но должна признаться, что от огорчения у меня перехватило дыхание и я почти лишилась дара речи.
– Я тоже буду скучать по нашим беседам, – только и удалось мне вымолвить в ответ.
Вспомнив о приличиях, Шон повернулся к отцу:
– И конечно же, я буду скучать по необыкновенным разговорам с вами, сэр.
– Ко мне уже давно не обращались «сэр», – признался отец. – Всего несколько недель назад вы сами, помнится, называли меня совсем иначе.
Шон смущенно потупился:
– Мы все прошли долгий путь. Жаль, что дальше наши дороги расходятся. – Он поглядел в мою сторону. – Спасибо, что помогли мне залечить раны, Эмили. Удачного путешествия.
Пока он держал меня за руку, лицо у меня продолжало пылать.
– Берегите себя, – прошептала я, склонившись ближе, чтобы посторонние не расслышали прощальных слов. – Я напишу, когда мы приедем в Эдинбург.
Подбежавший констебль прервал наши объяснения, и многое так и осталось невысказанным.
– Сержант Беккер ждет вас в доме леди Косгроув, инспектор. Он велел передать, что она не единственная.
– Не единственная?
– Именно так. Он сказал, вы поймете… и что дело срочное.
Во взгляде Шона действительно промелькнула догадка.
– Боюсь, я вынужден вас покинуть, – произнес он.
– Да, конечно, возвращайтесь к работе.
По правде говоря, мне хотелось, чтобы Шон остался, но, когда я снова потянулась к его руке, он уже спешил прочь.
Внезапно к нам через толпу зевак и газетных репортеров бросился лакей его светлости:
– Скорее! Нам давно пора ехать на вокзал! – Он словно потерял рассудок. – Распоряжения лорда Палмерстона необходимо исполнять. Ему не понравится, если вы опоздаете на поезд.
Пока нас подгоняли к экипажу, я успела услышать, как один газетчик сказал другому:
– Вон идет Любитель Опиума. Слыхал, что он говорил о туманности Ориона?
– Это новый публичный дом на Стрэнде?
– Нет, речь про ночное небо. Он сказал, что туманность похожа на череп с дыркой, сквозь которую вытекает небесное вещество. Вот что опий с людьми делает.
При виде наших скудных пожитков,