Ветер свистит. Или это в моих ушах? Я пытаюсь различить звуки улицы внизу: сигнал машин, гул человеческих голосов. Они ещё где-то там, далеко, и мне до них уже нет дела. Я как свеча, у которой догорает фитиль. Невозможно передумать. Невозможно воскресить искру, которую я сам потушил много лет назад, шаг за шагом. Может, кто-то назвал бы мой поступок трусостью, а кто-то – проявлением отчаянной храбрости. Но это не важно. Всё, что теперь имеет значение, – моё внутреннее ощущение: я действительно упал за грань.
И вдруг время делает паузу. Может, это игра мозга: я застываю посреди воздуха, между крышей и асфальтом. Я вижу собственное отражение в тусклом стекле верхних этажей – какое-то размытое, безликое. Но в нём угадываются мои глаза, широко распахнутые, полные дикого ужаса и в то же время – странного смирения. Я пытаюсь ухватиться за это отражение, за остаток моего «я». Но оно мгновенно пропадает, ломаясь на осколки бликов.
И вот оно – первый надлом. Самое глубокое чувство: я больше не чувствую себя тем, кем был всего минуту назад. Я – уже кто-то другой. Может, человек без прошлого. Может, тень, летящая к земле. Может, я вообще уже не человек, а сгусток эмоций на грани существования. И эта трансформация пугает меня до дрожи в костях. Я не ожидал, что буду так яро цепляться за свою личность в последний момент. Думал, что откажусь от всего легко, а оказалось – душа не сдаётся без боя.
Откуда-то из глубин памяти выныривает образ: я ребёнок, стою под дождём в саду, в какой-то деревне. Меня звал папа, мол, «не стой, простудишься». Я упрямо тянул руки к небу, открывал рот ловя капли дождя, щурился и моргал от попадающих капель в глаза, ощущал капли на ладонях. Тогда, в тот короткий миг, я был свободен. И теперь, кажется, я возвращаюсь к этому же чувству – как бы смешно ни звучало. Свобода от норм, правил, ожиданий. Свобода, ради которой я сделал финальный шаг. Но внутри всё равно прорастают шипы ужаса. Я не знаю, спасёт ли меня эта свобода. Или поглотит без остатка.
…Вот она, внезапная тишина. Словно кто-то приложил ладонь к моим ушам, и звук пропал. Я не слышу ни машины, ни ветер, ни биение сердца. Пробирает страшная мысль: «Может, я уже умер?» Но глаза всё ещё видят белый слепящий свет, вырывающийся из-за края крыши, и нижние этажи, надвигающиеся на меня, как тяжёлая серая стена. Нет, я ещё жив. Но это лишь нулевая точка. Точка невозврата.
Мне хочется ещё чего-нибудь вспомнить, ухватить какой-то миг, который оправдает мою жизнь. Но мозг не подчиняется больше линейной логике. Он гонит фрагменты: странная