Так Ольга стала осваивать «слепецкую грамоту» вместе с сыном, чтобы иметь возможность помогать ему с домашними заданиями. А нагрузки у Вани были совсем не детские: сразу после уроков в интернате они к трем часам мчались в музыкальную школу, где в понедельник и четверг у него были занятия по фортепиано, в среду – сольфеджио и музлитература, в пятницу – хор.
Во вторник, ближе к вечеру, приходила Владимирская и два часа занималась с мальчиком индивидуально, ведь впереди маячил отчетный концерт. А еще были походы к массажисту и физиотерапевту, потом – домашние задания, сон и снова – час езды в Уралград и час обратно. Когда, просыпая, они опаздывали, приходилось брать такси. Ольга очень уставала, а Ваня – нет. У него в подобной нагрузке была потребность. Но к концу учебного года и его утомил этот бесконечный марафон, и он стал все чаще проситься остаться на выходные в интернате. Парню очень хотелось участвовать во внеклассной жизни коллектива.
Несколько раз Ольга разрешила ему это сделать. Радости Ивана не было предела. В первый раз он научился играть с ребятами в шоудаун, настольную игру, в которой незрячий игрок должен забить клюшкой мяч в ворота соперника.
Во второй – воспитанников интерната повели на концерт музыкальной группы «Nautilus Pompilius». Возможность вживую услышать любимых исполнителей стала для Ивана настоящим праздником. Он потом еще долго напевал: «Ален Делон, Ален Делон не пьет одеколон. Ален Делон, Ален Делон пьет двойной бурбон».
В третий раз был культпоход на передвижную выставку «Эрмитажа», на которой были представлены уменьшенные тактильные копии древних египетских саркофагов, известных полотен и скульптур, и незрячие ребята имели возможность понять их форму и содержание на ощупь. Ваня взахлеб делился с мамой впечатлениями о портрете Огюста Ренуара «Девушка с веером»:
– Ты даже не представляешь, какие твердые и шероховатые масляные краски на ощупь! Я трогал каждый фрагмент картины: платье, руки, приоткрытый рот девушки, ее глаза и челку. А как художник прорисовал складки веера и пышного воротника натурщицы! Это вообще… Экскурсовод сказала, что веер поражает живописными цветовыми переливами, почти, как радуга. Потом она вспомнила, что мы незрячие, рассмеялась и пояснила: «Радуга, ребята, – это такая большая небесная световая арка… ну… как воротник, на котором один материал плавно перетекает в другой», и я себе сразу ее представил.
Слушая сына, Ольга припомнила рассказ своей вузовской преподавательницы по зарубежной литературе, которая ездила по турпутевке в ГДР: «В Дрезденской картинной галерее у „Сикстинской мадонны“ Рафаэля собралась группа слепых людей, на лицах которых был отблеск восхищения. Они так много знали и слышали об этой