После этого вступления я запела первую песню. Слова легко лились из моих губ, голос плыл над ареной, заполняя собой каждый уголок. Толпа, зачарованная магией момента, подпевала, – голоса фанатов смешивались с моим в единой мелодии, которую я обожала и ненавидела одновременно.
Минуты превращались в часы, а я не прекращала им петь. А они – петь мне.
И на мгновение я почувствовала себя счастливой.
После шоу я вернулась в гримерку и уставилась на себя, совершенно не узнавая девушку в зеркале. Мои когда-то темно-рыжие волосы были обесцвечены до безвкусного, неестественного оттенка блонда, кончики были ломкими и иссушенными от постоянной укладки и окраски. Они были совершенно не похожи на мои здоровые и яркие детские локоны. Глаза, карие с золотой радужкой, как у бабушки, сейчас были тусклыми. Обведенные мягким косметическим карандашом, они с грустью смотрели на мир. Щеки, на которых всегда играл здоровый румянец, теперь казались впалыми. Как у скелета.
На лице были слои тонального крема, консилера, пудры. На меня надели маску, скрывающую все изъяны и недостатки.
Я выглядела больной.
Неудивительно, что сплетники постоянно говорили обо мне.
Я была больна.
Я потянула себя за прядь, не переставая следить за незнакомкой в зеркале.
Кайф почти прошел, и по мере его угасания внутри меня нарастало чувство беспокойства. Эйфория и уверенность уступили место тревожной пустоте, – пустоте, которая, казалось, поглощала меня все сильнее с каждым мгновением. Мир вокруг потерял свой блеск, и все, что осталось, – это суровая реальность моего никчемного существования.
Легкое беспокойство грызло меня, заставляя чувствовать ужасный дискомфорт. Конечности казались тяжелыми и неподъемными. Это чувство тяжести резко контрастировало с энергичностью и резвостью, которые у меня были всего несколько часов назад.
Мне нужно было домой.
Марко и моя мать давно ушли. Вероятно, они пришли только для того, чтобы убедиться, что я доберусь до сцены. Лора, одна из моих ассистенток, ждала снаружи гримерки, чтобы проводить меня к машине. Один из моих домов находился неподалеку, и впервые за долгое время я могла переночевать не в отеле или в автобусе.
Еще бы дом ощущался как дом.
Лора не сказала мне ни слова за сорок пять минут поездки на окраину города. Но я к этому привыкла.
Я никогда бы не подумала, что можно быть одинокой, постоянно находясь в окружении людей.
Но моя жизнь была тому живым подтверждением.
Я неуютно заерзала на сиденье, когда особняк показался за окнами машины. Казалось, он возвышался надо мной, его роскошный фасад освещал каскад ярких огней. Он выглядел нелепо: слишком большим, слишком броским… всего в нем было чересчур. Мать заставила меня купить его для нас двоих несколько лет назад, сказав, что он мне нужен для демонстрации того, насколько я знаменита.
Но на самом деле этот дом был не больше, чем экстравагантным доказательством