Если же люди шли по улице, они старались держаться ближе к той стороне, куда падала тень от домов, либо инстинктивно стремились спрятаться под сенью деревьев, которые словно изваяния застыли в раскаленном мареве.
Из-за невыносимой жары опустели и все римские церкви. А если кто-то и заходил в них, то тоже лишь для того, чтобы укрыться под сенью тяжелого каменного купола от невыносимого зноя.
Поэтому Джованни Факкетти, священник церкви ди Санта Пассера, расположенной на берегу Тибра и почти полностью скрытой за густыми зарослями олеандров, нисколько не удивился, когда тяжелые дубовые двери церкви медленно растворились и внутрь вошел рослый брюнет с кустистыми черными бровями и орлиным носом и вытер платком высокий лоб, мокрый от пота.
Факкетти вернулся к книге про святого Бенедикта Нурсийского, основателя ордена бенедиктинцев, которую читал. И уже не видел, как Анте Павелич, поглавник хорватских усташей, тяжело опустился на отполированную множеством тел дубовую скамью и застыл, наслаждаясь покоем.
Пять минут спустя Павелич посмотрел на часы, вновь вытер пот со лба и вновь замер. Внутри церкви царила восхитительная прохлада, что было ценнее всего в этот невыносимо жаркий день, и он наслаждался ею.
Заложив книгу на 52-й странице, на которой разъяснялся пункт «В зле всегда обвинять самого себя» из Устава Святого Бенедикта, Факкетти пошел обедать. Его ждало ризотто по-милански с луком и шафраном и бутылка «Барбареско», открытая еще накануне, и он уже не видел, как в церковь, запыхавшись, вошел другой посетитель – худощавый статный мужчина с пышной гривой растрепанных волос, которая, правда, уже начала заметно редеть на его высоком лбу. Он опустился на скамью рядом с Павеличем и достал из кармана пиджака библию в темно-красном кожаном переплете. Но, заметив точно такую же библию, лежащую на передней скамье, сунул ее обратно в карман и досадливо проронил:
– Зря тащил ее через весь город.
– Зато вы показали себя как превосходный мастер конспирации, господин Гаврилов… или Михайлов?
Не глядя на Павелича, Ванчо Михайлов рассмеялся:
– Моего отца звали Михаил Гаврилов, соответственно я – Михайлов. Но сейчас у меня чехословацкий паспорт на имя Карела Дворжака.
– У меня тоже чехословацкий паспорт. Пока этот канал получения законных паспортов на чужие имена, слава богу, работает. Что и позволит нам… встретить Александра Карагеоргиевича в Марселе. Этот жалкий трус на югославском троне все-таки отказался от поездки во Францию на поезде. Потому что знал, что мы могли встретить его буквально на каждой станции.
Глава Внутренней македонской революционной организации покачал головой:
– На самом деле он значительно облегчил нашу задачу. Точнее, предоставил нам единственно верный шанс. Ведь ваш первоначальный план расправиться с ним на пути следования поезда из Белграда в Париж абсолютно нереалистичен. Судите сами: на венгерском отрезке пути нам не позволил бы ничего сделать Хорти.