История римских императоров от Августа до Константина. Том 9. Преодоление кризиса III века. Жан-Батист Кревье

соображениями, умевшими приспосабливаться к обстановке. Это была свирепая душа, принесшая на трон все пороки деревенского происхождения и грубого воспитания, хотя он и приписывал себе некую знатность, возводя себя к императору Филиппу: выдумка, которая лишь добавляла к низости его происхождения смехотворность тщеславия. Однако от своего прежнего состояния он сохранил образ мыслей, достойный правителя. Родившись в дакийской деревне и с детства привыкнув к сельским трудам, он всегда благоволил к тем, кто занимался земледелием – части государства, слишком часто забываемой, но являющейся его основой и опорой.

      Из этого описания характера Лициния видно, что нет ничего удивительного в том, что Галерий любил его, находя в нем почти свое второе «я». Уже давно, как я уже отмечал, он задумал возвысить его. Однако во время первого изменения системы власти, которое он инициировал, он не предложил его Диоклетиану в качестве Цезаря, потому что Лицинию тогда было уже за сорок, и он казался ему в том возрасте, когда можно сразу стать Августом. Он рассчитывал на место Констанция Хлора, но его план был нарушен возвышением Константина, и он воспользовался смертью Севера, чтобы наконец осуществить задуманное.

      Узурпация Максенция и безумные амбиции Максимиана создавали новое препятствие; и я убежден, что именно из-за этих трудностей Галерий пожелал придать своим действиям видимость законности, заручившись согласием Диоклетиана, который был как бы отцом всех правящих тогда князей и чье достоинство, сохраненное им в отставке, все еще внушало почтение. Поэтому Галерий пригласил его прибыть в Карнунт в Паннонии, где он тогда находился, чтобы они могли посовещаться. Именно в этот город явился Максимиан, неожиданный и нежеланный, с планами, совершенно отличными от их замыслов. По-видимому, он намеревался добиться от Диоклетиана личными просьбами того, чего не смог достичь письмами, и склонить его вновь принять верховную власть, чтобы, как он говорил, империя, восстановленная и сохраненная их многолетними трудами, не оказалась во власти неразумной молодежи, которая сама себя впутывала в управление, к которому была неспособна. Диоклетиану нетрудно было разглядеть за этими красивыми словами и рассуждениями об общественном благе личный интерес, двигавший его коллегой; но, не вдаваясь в бесполезные объяснения, он ограничился восхвалением сладости покоя, которым наслаждался в отставке, и, вероятно, именно тогда привел в пример овощи со своего огорода, предпочитая их всем почестям. Таким образом, в Карнунте все прошло мирно. Лициний был провозглашен Августом Галерием в присутствии Диоклетиана и Максимиана 11 ноября того же 307 года, когда был убит Север, и получил в управление Паннонию и Рецию, ожидая, вероятно, Италию, когда Максенций будет лишен ее.

      Назначив Лициния Августом, Галерий подтвердил и усугубил опалу Максимиана. Тем не менее, кажется, он хотел утешить его некоторыми знаками внимания