В его распоряжении не было других войск, кроме преторианцев и, возможно, городских когорт, о которых историки, впрочем, не упоминают здесь, видимо, потому что те подчинялись настроениям преторианцев, превосходивших их числом и статусом. К ним также следует добавить солдат флота из Мизена, непривычных к сухопутным сражениям и потому мало полезных. Таким образом, Дидию едва ли удалось бы противостоять армии Севера в открытом поле, и я не вижу оснований упрекать его в трусости за решение укрыться в городе. Он занялся укреплением Рима: восстановил фортификации, начал разбивать лагерь в одном из предместий, окружил дворец рвами и баррикадами, желая создать себе последнее убежище на случай поражения и избежать участи Пертинакса, погибшего лишь потому, что убийцы беспрепятственно добрались до него. Дидий также попытался использовать слонов, привезенных в Рим для зрелищ, вооружив их для войны, в надежде, что их необычный вид и запах внесут смятение в ряды вражеской конницы.
Эти жалкие меры вызывали смех у народа и сената, которые с удовольствием отмечали их бесполезность. Особенно забавным было зрелище тренировок жалких войск, на которые Дидий возлагал все надежды. Плохая дисциплина и праздность полностью лишили преторианцев военных навыков: если их привлекали к работам, они действовали вяло и невежественно, нанимая代替ников. Морские солдаты, оказавшись в непривычной стихии, не справлялись с несвойственным делом. Тем не менее, Рим кипел деятельностью, приняв облик военного лагеря: лошади, слоны, оружие, солдаты разных родов войск – много шума, но мало толку.
Сам Дидий понимал, насколько слабы его силы по сравнению с противником. К несчастью, он мало доверял даже преторианцам, хотя осыпал их дарами и, пытаясь утолить их жадность, грабил храмы. Чтобы угодить им, он казнил Лета и Марцию, главных виновников убийства Коммода. Лету он приписал тайные связи с Севером, которые, возможно, существовали, и таким образом освободил себя от благодарности за то, что тот когда-то спас его от обвинения в оскорблении величества при Коммоде. Но, хотя Дидий не жалел ничего для завоевания преторианцев, он убедился, что соучастие в преступлении создает лишь ненадежные связи, и был покинут теми, чью милость так дорого купил. Сенатские послы, отправленные к армии Севера, подали сигнал к дезертирству, перейдя на сторону того, против кого должны были действовать.
Не желая отказываться от власти, которая явно ускользала, Дидий метался во все стороны. Он прибег к нечестивым обрядам магии, принося в жертву детей, чтобы снискать милость подземных богов. Он предложил