Это анекдоты, кровь в анекдотах не кровава, берутся не вещи, а отношение вещей.
Анекдоты основаны в первом случае на сопоставлении смерти и неприятности, на различном отношении к чужой смерти и к личной неприятности.
Во втором случае анекдот построен на противоречии интонации обычной поговорочной фразы и трагизма положения.
Это любопытнейший пример обрабатывающей силы приема.
Вещи в анекдотах не значат сами по себе ничего.
Важно сопоставление вещей.
Трагическое отличается от комического не материалом, из которого построена композиция, а главным образом ключом, написанным перед произведением.
В частности, новая форма воспринимается почти всегда как комическая.
Может быть, поэтому комический жанр в искусстве обычно является передовым.
Впоследствии ощущение комизма стирается, и мы часто плачем там, где нужно смеяться.
Трагизм образа Дон Кихота – явление вторичное.
Исследование русского комического стиха покажет нам, что именно здесь создавались новые формы.
Я думаю, что в смехе крестьян над «Гамлетом» не было непонимания.
Они восприняли художественную форму драмы, но в ином ключе.
Смех есть один из видов ощущения композиционного неравенства.
Ошибка крестьян, смеющихся над «Гамлетом», того же рода, как и ошибка русской критики, плачущей над пародийным «Евгением Онегиным».
А «Евгений Онегин» пародиен насквозь.
Пародийны рифмы. Выбираю для заграницы примеры попроще:
И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей…
(Читатель ждет уж рифмы розы;
На, вот возьми ее скорей!)
Пародийны сравнения:
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Ипокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло…
Пародиен сюжет и типы…
…
Статью свою бросаю, как камень в воду.
Берлин, 1 сентября 1922 года
Вместо введения
Толковый словарь русского языка поясняет: «Смех – короткие и сильные выдыхательные движения при открытом рте, сопровождающиеся характерными порывистыми звуками…» Это верно. Но если бы смех был только особым выдыхательным движением, то с его помощью можно было бы рушить разве карточные домики и он не стал бы предметом эстетического разговора.
На деле смех – как отметил Н. Щедрин – оружие очень сильное, ибо ничто так не обескураживает порок, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех. А. И. Герцен писал, что смех – одно из самых мощных орудий разрушения; смех Вольтера бил, жег, как молния. От смеха падают идолы, падают венки и оклады, и чудотворная икона делается почернелой и дурно нарисованной картинкой. Для В. Маяковского острóта – «оружия любимейшего род». Чаплин утверждает, что