– А ну слезай!
Той запрыгнула на шкаф и забилась в самый дальний угол, шипя оттуда, как кошка.
– Я же всё равно достану, слышишь?! Давай по-хорошему!
В ответ со шкафа раздалось звонкое «апчхи!». И ещё раз. И ещё.
– Ну и пылищи у вас тут…а… апчхи! И паутина… Апчхи!
Когда Мэт всё же схватил девчонку, надёжно зафиксировав ей запястья, она была уже не только мокрая, но и пыльная, как бабушкина ветошь с чердака. Зато сопротивлялась не так сильно: больше сосредоточилась на попытках сдуть налипшую на глаза паутину.
Тони задумчиво поскрёб скулу и ушёл в комнату собираться, игнорируя почти неприличные звуки из закрытой ванной.
***
Трое чертей шли по оживлённому проспекту, лавируя в толпе. Мэт бесцеремонно тащил за руку Той, а та недовольной тряпичной куклой плелась за ним, то и дело чиркая носом по встречным прохожим. Её кудри торчали во все стороны, потому что после принудительных спа-процедур глупый чёрт всучил ей специальную штуку «для сушки волос», как он сказал. Штука дула тёплым воздухом, и это было даже приятно. Однако после неё на голове Той образовался чёрный кудрявый одуванчик. Волосы лезли в глаза и рот, цеплялись за прохожих, словом, доставляли массу неудобств. Повезло же с напарничком!..
Людей на проспекте было предостаточно, да все не те, не для работы. Насколько понимала Тойфельхен, им нужна «одержимая желанием или отчаяньем» душа. Так сказал Тони. Желание должно быть настолько диким, страстным и необузданным, чтобы целиком затмить собой всё, тогда клиент запросто согласится подписать договор. На справедливый вопрос «чего это такого клиенту должно хотеться?» Тони неопределённо пожал плечами. Чего-нибудь такого, что мы можем ему дать. Мести, например. Страданий для другого, торжества справедливости для себя. Избавления от страхов и слабостей. Денег. Материального чего-нибудь. Власти? Нет, не наша юрисдикция. С властью работают демоны. Секса с кем-то? Это для суккубов. Мы – простые черти, наш удел – дела мелкие и незначительные, можно сказать, житейские.
Той крутила головой по сторонам, разглядывая людей, многочисленные витрины и вывески, жужжащие по проспекту машины. Хоть солнце давно село, здесь было по-прежнему светло от множества огней. То и дело откуда-то доносилась музыка: выступали уличные музыканты или играли колонки у кафе и магазинчиков. Куда-то мчались курьеры на велосипедах и самокатах, открывшие сезон мотоциклисты пугали прохожих громким рыком,