некий разрыв между личностью Коринны и ее светской жизнью: если Лоу был отшельником, который не может оставаться один, то Коринна – общественным животным, не желавшим ни от кого зависеть. Семидесятый день рождения стал для нее поворотной точкой. Она вообще-то понимала, что люди, привыкшие суетиться вокруг нее, разочаровываются, узнав, что им, в сущности, очень легко найти замену. Но о том, что с ней тоже может произойти нечто подобное, ей удавалось не думать. Я хотела помочь ей, но не знала как. Мне тогда пришла в голову мысль, которая сейчас подтвердилась: все считали, что хорошо знают Коринну, потому что она была такой самобытной, но никто не знал ее по-настоящему. По правде говоря, Коринну и не интересовало, знают ее или нет. Она была яркой и заметной, не прилагая никаких усилий, поэтому оставляла в тени многих звезд, у которых брала интервью. Камера останавливалась на ее лице, даже если она «просто слушала», и это лицо было интереснее, чем заурядные мысли, которыми делились гости ее программы. Наблюдать за невысказанными мыслями Коринны было увлекательнее. Долгое время это служило основой ее успеха, а потом стало причиной замены. Виноват был не возраст, а интеллект. У преемницы, с которой Коринна никогда не хотела говорить, было все, чего недоставало Коринне: невыразительная болтушка, забавная, но постоянно заискивавшая, пытавшаяся острить, увлеченная только собой. Но в основе стиля лежит манера держаться, а в основе манеры держаться – опыт. Манера держаться и достоинство – не одно и то же, как многие полагают. Достоинством может обладать кто угодно.
Мы обшарили кухню. Мусорное ведро пустое, холодильник заполнен наполовину, овощи заплесневели. Внезапный телефонный звонок вырвал меня из раздумий. Звонили на стационарный телефон. Кто может звонить так поздно? Вдруг она? Вдруг она знает, что мы здесь?
– Алло.
В трубке слышалось чье-то дыхание. Затем старческий женский голос спросил:
– Это кто?
– А это кто? – поинтересовалась я в ответ.
– Моя фамилия Киршнер. Живу рядом. Я увидела свет…
– А, понятно. Я дочь Коринны.
– Боже мой, а я уж подумала… Где она?
– Ну, мы просто пришли проверить, все ли в порядке.
Лоу отдернул штору и украдкой выглянул в сад.
– Ваша мать просила меня позаботиться о кошке. На выходных. А прошло уже три недели! Я такого и не припомню, она же всегда была очень ответственной…
Лоу поманил меня к себе. Снаружи у садовой калитки стояла женщина в пальто и говорила по мобильному телефону.
– Я вижу вас в окне, – сообщила соседка. – Можно мне зайти на минутку?
Лоу покачал головой.
– Скажите, а мама вам не звонила и не писала? – спросила я в свою очередь.
– Нет. А вам?
– Тоже нет.
– Думаете, с ней что-то случилось?
– Нет. Все нормально. Я позвоню, ладно? Спокойной ночи.
Я положила трубку. Лоу задернул штору. Он был признателен, что обошлось без посторонних,
