Аня растерянно кивала, удивленная такой резкой смене в поведении старушки. За окном пролетела одинокая птица, на мгновение бросив тень на стену палаты. Она и раньше слышала от бабушки про какую-то силу, что в их роду передавалась, но никогда не верила во все эти сказки. Студентка-медик, она привыкла доверять науке, а не старинным поверьям. А вот бабушка, судя по всему, верила всей душой. Морщинистое лицо её выражало такую убежденность и тревогу, что спорить сейчас казалось почти кощунственным. Не желая расстраивать родного человека, девушка пообещала, что все сделает как сказано.
– А потом тебе все это привезу, бабуль, и ты мне все расскажешь, хорошо? – чтобы хоть как-то приободрить родного человека, предложила Аня, поправляя сбившееся на кровати одеяло и украдкой вытирая выступившие слезы.
– Моим глазам ужо не посмотреть, что там начертано, сомкнутся они скоро, – тихо проговорила баба Нина, и морщинистая рука её слабо сжала пальцы внучки. На запястье болтался больничный браслет, слишком широкий для исхудавшей руки. – А вот тебе надобно всё-все запомнить, што там есть. Придёт час, сама поймёшь, што то не брехня старой бабы, а истинная правда. Только ты не торопися. Всё своё время имеет. А пока – слушай да на ус мотай.
Её голос звучал так серьезно, что Аня невольно поёжилась. В тусклом свете больничной палаты бабушка казалась уже почти бестелесной, словно тающей на глазах. Капельница мерно отсчитывала лекарство, а за окном продолжал барабанить дождь, создавая монотонный фон для их тихого разговора. В палату вернулся папа и позвал Аню с собой, старушка мгновенно замолчала, словно и не было этого странного разговора. Она лишь крепче сжала руку внучки и едва заметно кивнула, напоминая об их уговоре. В коридоре стояла мама и лечащий врач – молодой мужчина с усталыми глазами и папкой в руках. Поглядывая в карточку, он рассказывал о динамике лечения, результатах биопсии и анализов, сыпал медицинскими терминами. Из услышанного Аня поняла, что дела всё хуже и чуда не случится – рак поджелудочной железы с метастазами в печень, поздняя стадия, организм не отвечает на терапию. Мама беззвучно плакала, папа приобнял ее за плечи, его лицо казалось высеченным из камня. В какой-то момент Аня поймала себя на мысли, что голос врача звучит приглушенно, словно через слой ваты, а мир вокруг покачивается и пульсирует. Стены коридора то приближались, то отдалялись, а люди вокруг казались размытыми силуэтами. И пульсация эта отдавалась во всем теле, разливаясь странным теплом от макушки до кончиков пальцев. В ушах зазвенело, а перед глазами поплыли темные пятна.
– Аня, ты в порядке? Бледная как мел. Присядь-ка, – голос папы, обеспокоенный и громкий, вывел ее из оцепенения. Его сильная рука подхватила её под локоть и усадила на ближайший стул. Врач прервал свой монолог и внимательно посмотрел на девушку.
– Да, всё нормально, простите, – растерянно ответила девушка, потирая виски. Больничный коридор снова обрёл чёткость очертаний, а звуки