Никто из старейшин не успел ничего сделать. Они обмякли, скрестив взгляды на Теорате Черном.
Филипп фон де Тастемара, который пил немного, сделал шаг, два, и его ноги подкосились. Он навалился на спинку кресла, обняв ее двумя руками. К нему направился Шауни де Бекк. Филипп попытался сопротивляться, но пропустил удар в лицо и упал навзничь. Его схватили за седые волосы, запрокинули голову, и Шауни залил в глотку остатки крови из другого кубка.
Пока это происходило, в зал по громкому приказу Теората ввалилась бряцающая оружием воинственная прислуга. Свиту старейшин принялись убивать. Те, кто не погиб от яда, погиб от меча. Задыхающиеся стоны. Вопли. Потом предсмертные хрипы, когда сталь глубоко погружалась в тело, завершая начатое ядом. Не поддержавшим тост пришлось столкнуться с Шауни и Теоратом Черным, которые схватились за сабли. Чуть погодя поймали и повязали ослабшего Мелиная де Джамед Мора, который лишь пригубил крови и теперь пытался покинуть зал ползком. К тому моменту большинство пирующих уже устлали пол своими телами, как ковром.
– Ну что, наплясался, шут? – только и сказал Теорат обездвиженному Горрону. Больше он ничего не говорил, так как знал цену словам, всегда исчисляя их в сеттах и даренах и видя в этом свою силу и единственную причину того, что до сих пор жив и не лежит под столом проигравшим.
Расхаживая по залу, барон раздавал быстрые приказы: «Оповестите Йефасу. Уберите тела. Заковать старейшин! Делать все, как писали веномансеры!»
Кроваво-красные светильники были потушены, зал погрузился в приглушенную полутьму. Всех старейшин начали сносить в подвалы, к узникам. За окном усилился дождь, заливая стекла. Праздник Сирриар, ознаменовавший зарождение клана Сир’Eс, похоже, возвестил его кончину.
Глава 2. Прибытие Теух
Через день
Лил пренеприятный дождь. К закрытым воротам подъехало под два десятка фигур, замотанных в плащи. На лицах некоторых были маски. Иногда из-под плащей проглядывали расписанные узорами мантии, а из-под капюшонов – куфии, обвитые вокруг шеи шарфом.
Один из гостей спрыгнул с лошади, бряцнув дужкой сабли, и вперился злым взглядом в три башни, прорезающие низкие тучи своими шпилями, точно когтями.
Огромные кованые ворота распахнулись. Теорат Черный уже поджидал на лестнице донжона. От налетевшего порыва ветра плащ обхлестал его, высокого и тощего, как кнутами по бокам, а дождь омыл остроносое лицо. Напоминая хищную птицу, немного наклонив голову набок, барон уставился неморгающими черными глазами на всадников. Те подъехали и спешились. Их предводитель, ведущий коня под уздцы, был смуглолицым с теплыми, как янтарь, глазами, обрамленными пышными длинными ресницами, что выдавало