Таких помещений было шесть. В каждом по несколько вампиров. В первой темнице, куда сначала ввели веномансеров в масках, находились глава Летэ, Пайтрис, Горрон и еще пара старейшин.
– Давно давали яд? – спросил из-под маски самый высокий веномансер.
– Поутру, – ответил Шауни.
Неподалеку толкалась охрана. Старейшина и веномансеры общались на рассиандском языке, поэтому их больше никто не понимал.
– А точнее? – сухо спросил ученый.
– С рассветом.
– Дозу соблюдали? – поинтересовался другой веномансер, пониже.
– Дали больше. – И Шауни добавил: – Мы ждали вас еще вчера.
После такого ответа веномансеры принялись сосредоточенно осматривать узников, порой припадая к их шее, дабы понять, сколько в крови яда. Они достали из своих сумок по пузырьку и залили содержимое в глотки заключенных: кому больше, кому меньше. За ними наблюдали стражники и Шауни, беспристрастный взор которого останавливался по очереди то на веномансерах, чьи лица прятались за масками, то на уверенных движениях их рук, то на постукивании их ногтей по стеклу, отчего мутная кровь внутри сосудов колыхалась.
Опаивание ядами продолжалось, пока не перешли к последнему узилищу. Мешками на полу валялись четверо: Филипп фон де Тастемара, Барден Тихий, Ольстер Орхейс, а также Мелинай де Джамед Мор. От внесенной в темноту лампы на их застывших восковых чертах заплясали резкие тени, и всем представились закатившиеся глаза, расслабленные лбы и обмякшие слюнявые рты, как у умалишенных.
Мастера ядов склонились над каждым. Когда к Филиппу поднесли фонарь, его зрачки быстро сузились. Ему залили в рот содержимое большого пузырька. Шауни не разговаривал с прибывшими, только сложил руки на груди, чувствуя глубокое презрение к ним, смердящим лекарствами и болезнями. Эти запахи расползлись по всей темнице. Самым больным из всех казался высокий мастер ядов – он постоянно запускал платок под маску, видимо страдая повышенным слюноотделением.
– Вы все больны? – поинтересовался Шауни чуть погодя.
– Да, из-за последствий нашего жизненного выбора, – вампир заканчивал проверять последнего узника. – Ядов открывают все больше. Приходится привыкать ко всем ним, чего даже наши демонические тела не выдерживают.
Потом руки его часто задрожали, и он достал другой пузырек, испил из него.
– Это лекарство. Снимает конвульсии, – пояснил веномансер.
– И какие яды сделали тебя таким?
– В моем случае это был борькор, которым пользовались несколько десятков лет назад. Но он лишь следствие. Истинная причина кроется в таких ядах, как гордыня и отсутствие ума… Они незаметны для жертвы, так как действуют не сразу, что в итоге всегда приводит к смертельному исходу, тем более противоядия от них или не существует, или появляется слишком поздно для его применения. Ну а излечить меня