В третьем слышался нестройный многоголосый гул, который возникает тогда, когда говорящие, не слушая друг друга, пытаются перекричать соседа в садистском стремлении излить на собутыльника свою душу. Джасперяне, в просторных плащах с капюшонами, позаимствованными на тюремном дворе у так и не пробудившихся стражников, с лицами и руками, вымазанными глиной пополам с сажей, бесшумно приблизились к столу и, переведя калибраторы своих десинторов на нижнее парализующее деление, без хлопот лишили присутствующих возможности вмешиваться в ход событий. Обездвиженных таким образом пропойц они без лишней суеты вынесли во внутренний дворик и сложили в свойственном этому городу порядке.
Теперь за столом остался один только шаман – в одиночестве, которое трудно было назвать гордым. Усы и брови без единого бантика отмокали в суповой чаше, откуда несло дрожжами и гнилыми персиками; морщинистые серые груди возлежали на блюде со свекольным салатом.
– Эй, твоя сибиллова светлость! – сказал Флейж, подсаживаясь рядом на лавку, не слишком, впрочем, близко, чтобы не замараться. – Не пора ли сменить это свиное пойло на благородные вина из погребов принцессы Джаспера?
– Это пойло… с отмороженным… – Сибилло сделал попытку освободить чашу от присутствия собственных усов и, не перенеся тягот этого предприятия, повалился боком на лавку.
Ких сбегал во дворик и вернулся с кувшином воды. Выплеснув ее на страдальца и смыв таким образом помои с его торса, он наклонился, проверяя его дыхание. Старик еле слышно бормотал, повторяя одно и то же: «Ведьмак двуполый… копытом зачатый… подстилка княжья…»
Вот, оказывается, в чем было дело: спесивый ведун не мог пережить поношения, да еще прилюдного. В комнате возник некто толстопузый, – похоже, хозяин заведения. «Расплатись», – шепнул Флейж, и Ких начал перебирать мешочки, висевшие на поясе старика, в поисках жемчужин, которые со всей очевидностью служили здесь деньгами. Но как только шаман почувствовал на своем кошельке чужую руку, он разом поднялся и, дикими глазами озираясь по сторонам, поднял палец:
– Одну! – И снова повалился.
Ких швырнул кабатчику шарик покрупнее, чтобы загладить возможные недоразумения, и мимолетом подумал, что если их пребывание на этой смрадной планете затянется, то придется им повторить подвиг Лронгова брата. Исключая финал, естественно.
Флейж между тем нашел на столе что-то вроде капустного листа и с его помощью принялся приводить шамана в чувство, не больно, но хлестко охаживая его по щекам.
– Принцесса желает тебя видеть, достопочтенный, – проговорил он, когда щелочки мутных глаз снова приоткрылись. – Еду и питье мы гарантируем.
– Сибилло остается, – замотал головой старик. – Сибилло облаяли паскудно и облыжно. Он слыхал.
Костяной палец ткнулся в подбородок Киху.
– Ничего я не слышал, – твердо сказал Ких. – А что слышал, того не понял. А что понял, того